Шрифт:
Он небрежно швырнул сетку апельсинов в мусорку у лавки и достал из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку. Красную. Маленькую.
Глава 19
— Оксан… Знаешь, я тут долго думал… Мы не с того начали. То есть с того, но как-то все у нас пошло наперекосяк.
— Наперекосяк? Это когда я тебя с секретуткой твоей застукала, вот это ты называешь — «наперекосяк»?
— Каюсь… бес попутал. Но, знаешь, я готов меняться, ради тебя, я готов загладить вину… вот.
Коробочка из красного бархата лежала в руке. На солнце бархат казался чуть темнее, почти бордовым. Крышка щёлкнула — и показалось кольцо. Оно поймало свет. Тонкая оправа из белого золота удерживала бриллиант. Чистый, ослепительный, он сразу вспыхнул россыпью бликов. Камень не огромный, но дорогой — без слов ясно. Вещь весомая.
— Вот… Это тебе. В честь праздника.
— Какого праздника? День шлюхопрощения? Или день защиты кобелей? Что-то не припоминаю таких праздников.
Кобра была непреклонна.
— Ну, Оксан…
— Тс-с, — она подняла палец. — Не перебивай. Ты, может, и дорогой подарок притащил. Но, Соколов, дорогие вещи не отменяют дешевого поведения. А насчет праздника… Дай угадаю… Ты в монастырь собрался? Это действительно был бы повод отпраздновать. Потому что таким, как ты, размножаться строго противопоказано. Природа против…
— Все стебешься? И кто тебя терпеть будет, кроме меня? Праздник сегодня — ровно год назад мы с тобой познакомились. Ты забыла, а я помню.
Между этими двумя повисло молчание, но мужчина теперь смотрел на свою собеседницу с каким-то победным видом.
— Возьми кольцо… я заказал столик в нашем ресторане.
— Нет.
Антон щелкнул коробочкой, убрал ее в карман пиджака и как ни в чем не бывало проговорил:
— Злишься? Это хорошо.
— В смысле? Ты больной? — фыркнула Оксана со всем презрением, на какое была способна.
— Не-а-а. Значит, тебе не пофиг на меня, — покачивал ногой Антон.
— Пофиг.
— Я тебя знаю, считай, год вместе. Не пофиг.
— Мы не вместе, Антошенька. Уже месяц как. Совсем. Очнись…
— Ха! Ты дни считаешь? Помнишь? То-то!
— Хоспади-и… как еще тебе объяснить?..
— А поехали в Дубай. Помнишь наш пляж? Нахрена сдалась тебе ментовка? Увольняйся. Или в Грецию. Захочешь — и в Японию. Забей на эту долбанную службу. Ну правда, тебе она нафиг не нужна. У тебя может быть нормальная жизнь. Без беготни и начальства.
— И кем я буду работать?
— А зачем тебе вообще работать? Решено… Давай паспорт, я куплю билеты.
— Отвали.
— Ты — не для такой жизни, Оксан, ты пойми… Ты создана для большего. Они — тебе не ровня… Никто тебя не оценит. Ты как тот бриллиант, — он похлопал по карману, — который так и не вытащили из коробочки.
Соколов говорил, а Оксана слушала и уже не спорила.
Задумалась.
А в чем-то он прав… Промелькнула в голове неприятная мыслишка. Пашешь, пашешь, а просвета не видно. Личный состав — куча бездельников. Опыта ноль… Учиться не хотят. Начальство — самодур на самодуре. Может, зарплата радует? Нет, не радует. Без кредитной карты бывает не дотянуть месяц. А может, и правда послать все к чертям? И рвануть на океанский песочек?
Но нет… Океан надоест, песочек закончится, а потом что останется — пустая жизнь. Картонная, шаблонная, как фильтр в соцсети. А здесь у нее настоящее…
— Ты что молчишь? Окс? Решайся… не хочешь в Дубаи, скажи — куда.
— Шарко.
— Что?
— Мне нужен душ Шарко.
— В Белокуриху? Хм… ну ты патриот… ну ладно.
— Не угадал… Новознаменск, — Оксана кивнула на процедурный корпус центра реабилитации. — Здесь все есть. А ты… лети.
Хотела сказать: «со своей секретаршей», но не стала. Потому что дело было совсем не в той девице. А Антону только скажи — подумает еще, что ревную. Червячок глодал, конечно, но с каждым днем он становился все меньше, а состояние души все более «фиолетовым». Цвет настроения — синий.
— Ну и сиди в этом Мухосранске, — без злобы, но с обидой проговорил Соколов. — Так и состаришься в своей ментовке.
— Во-первых, до старости мне еще, как тебе до порядочного мужика. А во-вторых, я сама выберу, где мне стариться, Соколов.
— Выберет она… как же… Знаю я твою проблему. Тебе к мозгоправу надо.
— Проблему? Какую еще нахрен проблему? Сейчас моя единственная проблема — это ты, Соколов!
— Не единственная! Я — можно сказать, вообще не проблема, я тебя стараюсь спасти. Вытащить. А у тебя есть реальная проблема. Думаешь, я не знаю, в чем дело? Я консультировался со знающими людьми, с психологами.