Я бесшумно скользнул следом, ступал осторожно, как кот, вышедший на охоту. Каждое движение — аккуратное, мягкое, чтобы не сорвалось в звук. Ни дуновения, ни сквозняка… будто подъезд затаил дыхание вместе со мной.

Выше — тусклый луч. Псевдоэлектрик подсвечивал себе путь телефоном, не спеша, бубнил под нос что-то про «контакт» и «фазу». Уверенно изображал монтера. Я же шёл в полной темноте, держась за перила, скользя пальцами по старому крашеному дереву.

— Молодёжь! — донёсся сверху голос Грача. — Вы чего тут третесь? Свет кто из вас попортил?

— Проходи, дядя, — ответил гундосый голос, молодой, дерзкий. — Курим стоим.

Но куревом в подъезде не пахло. Врал он.

Грач проворчал что-то на автомате, вроде «ходят всякие, а потом мне чинить», всё ещё разыгрывая электрика. Играл хорошо, убедительно, и, главное — тянул время. Достаточно, чтобы я подкрался.

Я был уже совсем близко. Осталось два шага — и я на лестничной площадке. Полумрак, но глаза уже привыкли. У стены — двое. Один верзила, другой помельче. Оба в спортивках, в сланцах на босу ногу. Точно не люди Валькова. Эти уличные. Самодеятельность.

— Вот он! — рявкнул верзила, увидев меня, и в его руке показался кастет.

Но «электрик» оказался быстрее.

Чирк!

Лезвие ножа скользнуло по руке нападавшего, кастет со звоном выпал на бетон. Второй и не думал лезть в драку — струхнул, метнулся к перилам и, перемахнув через них, сиганул прямиком на пролет ниже. Паркурщик, твою мать…

Я кинулся за ним.

В это время верзила, взвыв от боли, попытался ударить Грача здоровой рукой. Но тот легко ушёл в сторону и резким движением влепил ногой в живот. Бугай согнулся и осел на колени, задыхаясь.

А я мчал вниз, слыша топот своих шагов и ощущая, как воздух свистит в ушах. Беглец вылетел из подъезда, хлопнув дверью. Я — следом. В руке у меня был пистолет, но стрелять нельзя. Палево. За такой переделанный травмат сразу «уголовка», да и шуму на весь район.

Да и к чему по воробьям из базуки палить?

Поднажал.

Утренние пробежки не прошли даром — дыхалка держалась, ноги слушались. Беглец уже начал сдуваться, и я догнал его в пару прыжков. Захлестнул ногу подсечкой прямо на ходу. Тот перекувыркнулся и зарылся мордой в клумбу.

Я навалился сверху, прижал к земле и прошипел в самое ухо:

— Дёрнешься — убью.

Для убедительности ткнул стволом под рёбра так, чтоб почувствовал.

— А-а! — выдохнул он со всхлипом, непонятно — то ли от страха, то ли от боли.

Подбежал Грач, тяжело дыша, но довольный:

— Фух… Ну и зарядочка, мать её… Это что за фраерок у нас такой?

— Сейчас глянем… А тот, который шпала, где? — оглянулся я.

— На лестничной площадке отдыхает. Я ему дыхалку выключил, чакру отсушил — лежит, мантру скулит.

— Надо было заарканить, — нахмурился я.

Но Грач и бровью не повёл на то, что я усомнился в надёжности его приемов.

— Да никуда не денется он, из подъезда только один выход. Примем. Я думал, вдруг тут ещё кто в кустах сидит. А ты один выскочил. За тобой побежал, перестраховался.

Я ловко стянул руки пленника пластиковыми хомутами за спиной, дёрнул вверх. Тот вскрикнул:

— Ай! Больно, блин…

Почему-то голос его показался мне знакомым. Я повернул морду пленника к себе и едва не рассмеялся:

— Ба! Какие люди в Голливуде… Веня, голубчик, ты ли это? — хмыкнул я. — Из карманников — на гоп-стоп перешел? Повышение?

Передо мной стоял тот самый ловкач, что пару недель назад «щипал» народ в больничке, а потом «одолжил» мне свое шмотье, когда я его прижал.

— Начальник?.. — вытаращился он, узнав меня. — Я не… Я курил просто… Да чтоб я на мента руку поднял? Подсудное же! Зуб даю!

— Разберёмся, — усмехнулся я, подтолкнув его к двери подъезда. — Щас ещё дружка твоего захватим — и устроим вечер откровений.

Втроём поднялись на этаж. Пусто. Только красные пятна на полу — кровь от пореза.

Прошли выше. Глухо.

— Хм… — пожал плечами Грач. — В квартиру, что ли, сиганул?

— Посвети-ка туда, — указал я на потолок последнего пролёта, где был люк на чердак.

Руслан поднял луч фонаря. Металлическая лестница вверх в мазках крови. Люк приоткрыт, и на нём тоже пятна.

— Через крышу в другой подъезд, и слинял, — констатировал я. — Ну и хрен с ним. А вот этого пытать будем. За двоих расклад даст.