Лицо учителя мгновенно преобразилось, игравшая на нем улыбка бесследно исчезла, словно ее никогда и не было. И он, стукнув кулаком по столу, заорал:

— А теперь затихли, бездельники, здесь имею право говорить только я! Чтобы до конца занятия ни один из вас, грешных рабов, не смел открывать своего поганого рта.

В классе мгновенно воцарилась абсолютная тишина, лишь прерываемая легким потрескиванием горящих по стенам свечей, да редкими осторожными вдохами, застывших по струнке смирно детей, боящихся сделать любое неверное движение, словно они находились в клетке с диким зверем, готовым кинуться на них в любой момент.

Учитель удовлетворенно взглянул на замерший класс и, плюхнувшись на стул, раскрыл лежащую на столе толстую книгу.

— Начнем наш урок нравственности, — прокряхтел он, с шелестом перелистывая страницы, ища нужную главу. — Сегодня мы поговорим о качествах людей, которые больше всего неугодны Акилину. Сможете назвать их?

— Злость! — крикнул кто-то из детей.- Трусость, зависть, гордыня! — послышались со всех сторон возгласы.

Учитель отрицательно покачал головой и, пренебрежительно взглянув на класс, усмехнулся:

— Неверно. Все неверно. Ваши глупые головы неспособны понять всей сути данного жалким людям Откровения Пророка Айвана, и потому ни один из вас не сумел дать верного ответа. Лицемерие и лживость вот чего не выносит всемогущий Акилин.

Он взглянул в лежащую перед ним книгу и зачитал:

«Самый жалкий человек не тот, кто совершает дурной поступок, а тот, кто, совершив, пытается выставить зло за добро. Лицемер и врун не заслуживают прощения, злодей может раскаяться, лжец -никогда».

— Вот ты, — обратился учитель к сидящему на первой парте мальчику, — как бы ты поступил, если бы совершил дурной поступок, и тебя ждало за него заслуженное наказание?

Ребенок, слегка занервничав, опустил глаза, пролепетав:

— Сознался бы, сказал правду.

— Ты врешь, — злорадно усмехнулся учитель, — и врешь прямо в храме Акилина. Ты, как и любой жалкий человечишка, начал бы юлить, выдумывать небылицы, лишь бы выгородить себя. Люди — невероятно грешные создания, — и скривившись, повысил голос. — Или ты хочешь сказать, что я не прав?

Мальчик что-то промычал в ответ, отрицательно замотав головой, не решаясь поднять на учителя глаза.

— Вот видишь, даже сейчас ты продолжаешь нагло врать, зная, что в этом священном месте за тобой наблюдает сам Акилин.

— Я не вру, — попытался оправдаться ученик.

На лице учителя заиграла злорадная усмешка.

— Хорошо, раз ты говоришь правду, то сможешь это доказать, — язвительно проскрежетал он, со скрипом открывая тугой ящик стола, вытаскивая оттуда толстый кожаный ремень, вид которого заставил поежиться находящихся в классе детей.

— Выйди сюда, самый честный человек! — крикнул учитель.

Мальчик нерешительно встал и в несколько робких шагов очутился перед учителем.

— Снимай штаны, когда они одеты, невозможно отделить ложь от правды, — усмехнулся учитель.

— За что? — чуть не плача, спросил ученик.- Я же не сделал ничего дурного.

— Ты трижды соврал мне и даже не нашелся смелости сознаться в этом. Но я даю тебе шанс избежать наказания, ты должен признаться в своей лжи и попросить за нее прощения.

— Я… -мальчик замялся, обдумывая, как лучше поступить, но времени на размышления ему не дали. Он вскрикнул от боли. После нескольких ударов на глазах ученика выступили слезы, и он забормотал:

— Пожалуйста, хватит, я сознаюсь в своей лжи, простите меня, учитель, за это…

Учитель, перестав пороть, злорадно усмехнулся:

— Что и следовало доказать. Только ремень способен выбить из вас, грешных рабов, правду. Вы все лишь жалкие трусливые создания! За свое вранье ты получишь еще пятнадцать ударов.

— Но, — попытался возразить мальчик, — Вы же обещали.

— Лжец не заслуживает, чтобы перед ним держали слово, -фыркнул учитель.
– Но свое наказание ты получишь, когда я закончу занятие. Не буду же я переводить на тебя драгоценное время, отведенное Акилиным для просветления его неразумных рабов.

В распахнутую дверь заглянул жрец, проговорив:

— Его святейшество соизволит посетить твой урок на следующей неделе, — и, заметив в руках учителя ремень, раздраженно проворчал: — Чтобы, когда он придет, никаких порок! Дети должны быть довольные и послушные!