Альберт взглянул на свои лакированные дорогие туфли, которые он забыл переодеть.

«Эх, балда», — зло подумал он на себя.

Нога зацепилась за какой-то торчащий из-под земли ржавый обрубок трубы, ободравший туфлю.

«Так-то лучше» — подумал Альбер, глядя на свой порванный башмак.

Сзади послышался скрип открывающихся ставень и всплеск, выливаемых из окна помоев.

Альберт брезгливо передёрнулся, а затем бросил грустный взгляд на торчащий из-под земли ржавый обрубок. Канализация. Когда-то давно Лиция знала, что это такое. Теперь же помои выливались прямо из окон, для другого вида утилизации не было ни сил, ни времени у городских обывателей. Да и не было необходимости: известные с древней поры чума, холера, тиф были начисто вытеснены Синей Чахоткой. Синяя чахотка оказалась сильнее, сильнее их всех вместе взятых.

– А почему птицы не разбиваются об небесную твердь? — глядя на редкое для Лиции безоблачное небо, задумчиво произнесла вышедшая из храма Акилина женщина.

— Потому что они прилипают к небесному куполу, а нам кажется, что они летят, — ответил идущий рядом мужчина.

– До чего же все-таки велик замысел Акилина!

– Него же нам грешникам, думать о том, что нас не касается — проворчала идущая сзади старуха.

«Знания свет» — сбоку от храма, грустно смотря в след выходящим из него людям, висела табличка, оставшаяся от гимназии, на месте которой был возведен храм. Один из бесчисленного множества храмов Акилина.

«Свет —самое грозное оружие в борьбе с тираном. Его торжество закончится ровно в тот момент, когда люди поймут, как их дурачат. И служители Акилина будут вторыми, после тирана, уничтоженными в праведном гневе масс», — подумал Альберт, наблюдая за вышедшим из храма пузатым жрецом, которому несколько старух пытались вручить последние драхмы.

Альберт вышел к старому заброшенному домику. У входа стоял одетый в такое же заляпанное тряпье один из членов их Тайной организации светловолосый паренек Ферон.

— Хвоста нет? — нервно сглотнув, спросил он.

Альберт похлопал «брата» по плечу, чувствуя внутри волнение, ускоряющее биение сердца.

— Будь спокойнее, приятель. Бояться должны не мы, а тиран, присвоивший себе нашу страну.

Ферон выдавил нервную улыбку.

В небольшом подвальном помещении, создавая ощущение таинственности, неярко горела тонкая белая свечка, отбрасывая на потолок длинные толстые тени собравшихся за столом.

Встав полукругом и, взяв друг друга за руки, собравшиеся один за другим, словно молитву, стали произносить слова священной клятвы их братства.

Но это была молитва не вымышленному Акилину, а молитва Свободе.

— Клянусь до последнего вздоха бороться за освобождение Вистфалии, клянусь пожертвовать своей жизнью, но прекратить творимые тираном Никосом преступления, клянусь не предать и не выдать своих друзей, клянусь…

«Ни милость вымышленного существа, а лишь наши усилия и жертвы, в конечном счете, приведут к достижению великой цели» -подумал Альберт, слушая шепот, сменяющих друг друга голосов.

— Все очень печально, господа, — обводя хмурым взглядом собравшихся, проворчал Алекс. — Наше братство лишилось Оттона, Энжера, Фрина, а тиран по-прежнему жив. Плод наших стараний лишь призрачные мечты, и чтобы они стали явью, каждый из нас должен пожертвовать всем возможным и даже невозможным ради достижения нашей великой цели.

Альберт встретился с Алексом глазами, почувствовав, как внутренне съеживается от этого взгляда. Алекс был их ровесником, но его по-стариковски хмурые, лишенные ребяческого веселья и блеска глаза неестественно выделялись на по-мальчишески бледном молодом лице.

«Ему пришлось вынести в разы больше, чем нам», — в который раз подумал Альберт, вспомнив, как в считанные дни изменилось беззаботное выражение лица их друга.

— Многие и так делают все, что в их силах, –вклинился редактор Алэр. — Я печатаю листовок столько, насколько хватает возможностей и даже больше, а если бы некоторые еще и приходили за нами вовремя. — бросив косой взгляд на Альберта с Филиппом, обиженно проворчал он.

Альберт было открыл рот, чтобы возразить, но Филипп опередил:

— Сколько можно это вспоминать? — огрызнулся он. — Мы же уже пообещали, что будем приходить пораньше.

— Значит, делаете недостаточно, –ледяным тоном перебил Алекс. — Я в одиночку расправился с судьей де Ленгером, советником городского магистрата де Вонкаром и даже совершил попытку убить тирана, и остался жив. Вот чем завешаны улицы Лиции, — Алекс поднял со стола один из сорванных им плакатов с надписью «Разыскивается.», а наших листовок я не видел.

— На тирана работают тысячи типографий, и в отличие от листовок для вас, они их печатают не за бесплатно, -перебил Алекса редактор.

— Не для вас, а для нас, — в который раз поправил его Альберт. — И разве тебя заставляет кто-то это делать? Хочешь получать грязное золото тирана, пожалуйста.

Алэр, опустив глаза, что-то неразборчиво пробормотал себе под нос.

Алекс окинул хмурым взглядом членов братства, а затем, раскрывлежащие на столе «Вистфальские вести», начал монотонно читать текст статьи.