— В наш Главный музей.

— Тот, что посвящён адским событиям и победой над демонами?

— Да. Там хранится оригинал книги, которая побывала в Аду. Один из наших во время битвы оказался по ту сторону… Он не мог выбраться, и его напарник сумел лишь передать ему книгу. Но вместо того, чтобы спастись, он начал читать заклятья, будучи с той стороны портала, чем и поспособствовал закрытию не только его, но и всех, что были открыты в радиусе тридцати трёх километров. Чем спас многие жизни… Он исчез, так и не вернувшись в свой мир. Но книга осталась здесь. А на страницах её, будто в плату за эту жертву, появились многие заговоры, символы, различные чертежи и информация. Думаю, если у нас получиться достать её, мы сможем всё исправить.

— Но, по идее, — тянет Персик недоверчиво, — с таким же успехом мы просто можем сообщить о происходящем, куда надо, и они сделают всё сами. И без воровства из Главного. Которое мы, скорее всего, провернуть не сможем.

— Конечно, — фыркает Алекса, легонько щёлкая его по уху, — а Виктор так и останется в теле демона! И помрёт здесь от отсутствия адского жара.

— Чего это?

— Потому что, — отвечает Виктор вместо неё, — скорее всего со мной либо возиться никто не станет, не поверив, что я, это я, а не какая-то потусторонняя тварь. И пристрелят или ещё как «изгонят» меня. Либо вообще заберут на опыты.

— Надо в любом случае, — кивает Алекса, — ему тело сначала вернуть… А ещё разобраться, чего тот гад от меня хотел! А то и меня могут, ну, — облизывает она вмиг пересохшие губы, — того… на опыты забрать.

Виктор на это окидывает её внимательным, тяжёлым взглядом, в котором загорается призрак некого осознания. Но пока ещё молчит… Не время тревожить ведьмочку догадками, пока сам ещё не уверен в них.

Однако она замечает его взгляд и напрягается.

— Чего?! — сразу же будто переходит в наступление.

Но от ответа Виктора спасает подъехавший оранжевый автобус.

С поездкой на автобусе было куда проще…

— Не пущу! — упирает проводница руки в бока и загораживает своим тучным телом проход.

Поезд вот-вот должен тронуться, на перроне уже почти никого, к счастью, в этот день здесь хотя бы было не людно. Хотя это спасает лишь от толпы, которая в любом случае расступалась бы от демонского обличия Виктора.

Но вот проводница… Тут и табличка не помогла.

— Рога скидывай, чучело, — в голосе её звучит раздражение, хотя, как считает Алекса, злиться должна она, Виктор и Персик, которого тоже запретили заносить в вагон.

— А почему вы мне хамите? — тем временем с завидным спокойствием интересуется Викторо-демон и изгибает бровь.

А Алекса, глядя на это, невольно закусывает губу, но почти сразу же спохватывается. Впрочем, ей не то, чтобы неловко… Красавчик же! Очевидно. Просто женщину провоцировать на очередные недовольства и подозрения не хочется.

Поздно, та уже берёт в голову какие-то догадки насчёт их внешнего вида и краснеет от негодования:

— Извращенцы! Нет, я уже насмотрелась за свою работу всякого, но сегодня ничего не будет! Ничего, ясно вам? Не при мне! Фетиши эти ваши… Ни стыда ни совести!

— Да что вы себе позволяете? — начинает закипать Виктор.

Даже холод уже ощущается им не так остро, злость, оказывается, демонов согревает не хуже пуховых одеял.

Но прерывает его Алекса:

— А вы глаза закройте, чтобы не завидовать.

Проводница давится воздухом.

— Мы за билеты заплатили, — спешно суёт их ей в руки Виктор и пытается потеснить женщину, расчищая для Алексы ход.

— А кот? С котом нельзя! — вопит та, чувствуя, что бой проигран, но не желая с этим смиряться.

— А вы покажите, где написано, что с Персиком нельзя! — топает Алекса ножкой. — Это чисто домашний кот, у него даже блох нет. Вот, проверьте! — и в довесок к билетам протягивает ей кота.

Персик начинает громко тарахтеть и делает глаза большими-большими и жалостливыми.

И то ли это срабатывает, то ли просто не остаётся времени и сил на споры, но проводница нехотя пропускает их в вагон.

Плацкарт.

Вздыхая и цокая, сквозь недовольства затронутых ими людей (всё же Виктор сейчас немаленький) и сквозь чьи-то ноги, торчащие с нижних полок, компания пробирается до своих мест и с облегчением садится, когда поезд, вздрогнув, трогается с места.

— У туалета, — морщит Алекса носик.

Виктор пожимает плечами.

— Билетов больше не было.