— А о беременности мамы отец знал?

— Нет, что ты! — она взмахивает рукой с зажатой в ней сумкой. — Анастасия ему вообще ни о чем не сказала, даже когда экстренно попала в больницу, не сообщила…

Я чувствую неловкость родственницы, но хочу получить хоть какую-то информацию. Все и так излишне долго скрывали от меня правду.

— Как он тогда узнал о моем рождении?

Нина медлит. Ей требуется время, чтобы с духом собраться.

— Родственников у нее не было, и… В общем, когда стало ясно, что проблемы серьезные, твоя мать написала отказ от ребенка, но в последний момент испугалась. Попросила какую-то санитарку связаться с моим братом. Когда он узнал о твоем рождении, уже было слишком поздно… Анастасии уже не стало.

Она находит и сдавливает мою руку.

— Ты промерзла совсем. Не хватало ещё заболеть.

Да плевать.

— С ней что-то случилось во время беременности? — игнорирую порыв её заботы.

— Жень, мне действительно жаль. Нужно было тогда хоть что-то у Александра разузнать, но я… — Нина пожимает плечами. Понятно. Ей просто дела никакого не было до всего этого. — … Не со зла, честное слово. Брат был тогда растерян и зол, лишний раз лезть к нему с расспросами не хотелось. Насколько я помню, какие-то проблемы с сердцем, но столько лет прошло, возможно, и путаю что-то.

Перед тем как забраться в авто, она оборачивается и заглядывает мне в глаза.

— Я понимаю, тебе есть на что обижаться. Но поверь, Саша всегда желал для тебя только добра. Он хотел, чтобы ты росла в полной семье, окруженная заботой и любовью. Выходит, ошибся… Мы все ошиблись. Я до последнего молчала, не стала рассказывать тебе о Ярославе, появившемся в жизни твоей матери. Побоялась, что тогда придется раскрывать всю тайну твоего рождения, но сейчас, поверь, сожалею, — тяжело вздохнув, позволяет одному из охранников помочь ей забраться в салон.

День выдается слишком опустошающим. К моменту, когда мы отвозим Нину домой, моя голова испытывает отчаянную потребность отключиться либо взорваться.

Прикрыв глаза и прижавшись затылком к подголовнику, я впервые радуюсь (если это чувство всё ещё мне подвластно) тому, что теперь приходится ездить с водителем.

Направляясь домой, мы становимся в глухую пробку, и в этот момент мой телефон оживает.

Увидев на экране номер Влада, я впервые за несколько часов выдыхаю с облегчением. Да, возможно, и пожалею о своем поспешном решении, но сейчас я совершенно не хочу оставаться дома одна.

— Можешь приехать? — спрашиваю до того, как он успевает мне сказать что-либо.

К моменту, когда мы добираемся к дому, Молотов уже ждёт. Стоит неподалёку от центральных ворот, привалившись к двери своего внедорожника. Вопрос, как его пропустили на территорию нашего закрытого посёлка, даже не возникает. Для этого человека, как мне кажется, закрытых дверей не существует.

— Давно ждёшь? — уточняю, когда Влад помогает мне выбраться из авто.

— Нет, только приехал. Ты как? — ощупывает меня своим фирменным цепким взглядом.

Уточнять, что именно ему уже известно, отчего-то не хочется. Сил нет. Я пока ни с кем не готова обсуждать новую для себя информацию. В груди будто дыра зияет.

Я уверена: со временем прощу отца и, возможно, даже постараюсь понять причины его неоднозначных поступков, но пока что слишком больно думать об этом.

— Пока что не поняла, — губы сами собой растягиваются в грустной улыбке. — Спасибо тебе за то, что нашёл время приехать.

Неожиданно для самой себя я протягиваю ладонь в его сторону, предлагая взять меня за руку. В последнее время мы проводили вместе много времени: общались и узнавали друг друга получше, но речи о каком-то интимном сближении не шло. Мне было не до этого, а вот поддержки очень не хватало.

И я нашла её в лице Влада.

— Обращайся, я всегда в твоём распоряжении, — он обхватывает мою ладонь своей, крепко сжимает пальцы.

— За исключением времени, отведённого спорту, — усмехаюсь.

Перед глазами всплывает образ девушки в коротенькой тенниске, развивающейся от средиземноморского бриза. Глупо скрывать: их игра на корте, организованном на верхней палубе, была впечатляющей.

— Если ты о теннисе, то я всё. Завязал, — усмехается Влад.

Оборачиваясь, успеваю заметить, как его глаза вспыхивают в темноте.

— Занятно… — произношу с плохо скрываемой улыбкой.

— Теперь только шахматы, — продолжает меня веселить.

— Да? Очень жаль. Я думала, ты составишь мне компанию при сплаве на байдарках по Тумче.

Влад даже притормаживает немного.

— Не знал, что ты любишь активный отдых.

— Неужели об этом забыли упомянуть при составлении досье?

Закусив губу, я с интересом наблюдаю за замешательством, отражающимся на лице Влада. Пожалуй, впервые вижу его в столь растерянном состоянии.