И делать это что-то нужно было с максимальной скоростью. А я завис в этом мире-тюрьме, как… не будем вдаваться в подробности. И болтаюсь здесь, как… это уже совсем не при дамах. Точнее, спиваюсь. И главное, собутыльника подобрали под стать. Вот захочешь — не прикопаешься. Интересно, кто в этой троице такой психолог и знаток тонкой человеческой души обычного российского алкоголика?

— Точно! — Внезапно пронзившая меня мысль заставила не только закричать во всю силу голосовых связок, но и подпрыгнуть на месте. — Зара!

И это казалось мне гениальным. Ведь кто как не мать? Именно она поможет вырвать своего ребёнка из цепких лап алкогольной зависимости.

Смотается в мой мир. Понавтыкает ей там по первое число. А главное, заберёт её. А тут пить нечего. Тот компот, что они зовут алкоголем, скорее порвёт тебя принятым внутрь количеством, чем напоит вусмерть. Единственное более-менее стоящее — это гургутское вино. А уже в самом названии звучит недосягаемость.

— Она хотела её убить.

Слова, произнесённые Ариэль, были похлеще ушата холодной воды, вылитой на макушку. И главное — неожиданно.

— Это с твоих слов, — поправил я водного духа, когда перестал икать. — Почему я должен тебе верить?

— Хм, — пожала плечами материализовывающаяся русалка. — Дело, конечно, твоё.

— Ещё скажи, что ты дух.

— Совсем идиот? — удивилась Ариэль.

— Ну я не в плане, что дух, — начал оправдываться я, — а в плане, что не врёте.

— Совсем, — твёрдо ответила сама себе русалка и даже кивнула для убедительности.

— Слушайте, а не слишком ли вы оборзели в своём духском величии? — начал закипать я.

— Даже не начинай, — спокойно проигнорировала мой вопрос Ариэль. — А то придётся остужать. Потеряем время. А его у нас нет.

— Вот этого добра хоть отбавляй, — обречённо махнул рукой я. — Время, этот мир да вождь гургутов — это всё, что мне оставили. Только как это поможет Маре?

— Это не поможет, — твёрдо заявила Ариэль. — И даже Великий вождь не поможет.

— Ага, ни сват, ни брат, ни бог, ни чёрт и даже всесильные рептилоиды беспомощно разведут лапками.

— Вот это вот всё, не знаю, что там оно значит, точно не поможет, — заверила Ариэль.

— Интересно, а во сколько тут пополняют запас алкоголя? Да и вождь куда-то запропастился. Ариэль, а ты с нами по винцу не желаешь? С красивой женщиной оно ведь в тысячу раз приятней.

Мощная оплеуха смела меня с места как кусок пенопласта под порывом урагана. Последнее, что я явственно запомнил, это чешуйчатый хвост, летящий мне прямо в голову.

Последующее течение времени воспринималось мной где-то на уровне подсознания.

Точнее, не так.

Где-то на краешках сознания, случайно затерявшегося во мне и покинувшего меня не полностью.

— Перестаралась. — Голос Ариэль выдавал высшую степень смущения.

— Баба. — Голос вождя был обличающе точен.

Всё, что происходило в дальнейшем, остатки моего сознания не зафиксировали, основываясь на каких-то своих соображениях.

***

— Вот и зачем было так? Не девчонка же.

— Ну, не сдержалась. Терпеть не могу, когда при мне идиота корчат.

— В том-то и дело, что он не корчит. Он такой и есть на самом деле.

— Тогда всё плохо.

— Что плохо-то?

— Считай, что это неважно.

— Не зли меня.

— А то что?

Слушать дальнейшие препирательства не было абсолютно никаких сил. Эта водная гадина приложилась на этот раз настолько серьёзно, что голова не просто раскалывалась. Она раскалывалась с изощрённой долей садизма. Была бы не моя — отрубил бы на хрен. Выкинул куда подальше. И стёр бы это место из карт всех времён и народов. Но свою было жалко и приходилось терпеть, превозмогая эту нечеловеческую боль.

Единственное, на что я был способен, это шикнуть на спорщиков, чтобы заткнулись.

И даже это шиканье мне далось практической потерей сознания.

— Что с ним? — спросил Великий вождь, оценив моё состояние.

— Да он вообще как-то сильно поменялся в последнее время, — ответила Ариэль.

— А это хорошо или плохо? — ещё сильнее озадачился вождь.

— Сейчас ему плохо, — ответила русалка. — Очень плохо, — добавила она через паузу.

— Это плохо называется хреново, — уточнил я, немного придя в себя, и тут же сильно пожалел об этом: хреново перешло в разряд, который цензурными словами не опишешь.