Пока мы молча спускаемся в лифте, обдумываю ситуацию. Даже если Захария прав, и именно Чэн организовал мое похищение с целью произвести впечатление (но что-то пошло не так!), а сегодня пытался проделать то же самое, демонстрируя уже свою надежность и практичность в качестве будущего мужа, обе его попытки оказались неудачными. Что он предпримет следующим?

Садясь в машину, вспоминаю:

— Да, и спасибо за присланных авторемонтников! Сколько я вам должна?

— Это были мои рабочие, так что нисколько.

— Но все же…

Отмахивается уже раздраженно. Хм, наверное, не стоит второй раз за вечер задевать мужскую гордость, отдам деньги попозже. Чэн заводит машину, но трогается не сразу. Неожиданно спрашивает:

— Скажите, Эбигейл, а вы не замечали больше ничего подозрительного?

Настораживаюсь.

— В каком смысле?

Постукивая пальцами по рулю, он задумчиво смотрит на освещенный фарами пустынный двор.

— Я размышлял о случившемся. А если предположить, что тот таксист вовсе не маньяк, не эпизодический шизофреник, потом реально не помнящий, как похищает своих пассажиров…

— …ну да, — подхватываю я, — и он просто хотел сделать мне приятное, вывезя за город на свежий воздух!

Чэн мое саркастическое замечание игнорирует — продолжает, словно его не прерывали:

— …а вдруг он просто выполнял чье-то поручение?

Вот те на! Чэн принимает мою легкую оторопь (вот еще один!) за непонимание или недоверие. Поворачивается, заглядывая в лицо, продолжает напористо:

— Допустим, таксисту предложили за некую сумму доставить пассажирку в определенное место. Возможно, он не увидел в этом ничего криминального: розыгрыш или сюрприз от влюбленного мужчины. Или притворился, что не увидел, если оплата была внушительной. Но что-то пошло не так: незапланированная авария, у водителя травма головы, может и в самом деле ничего не помнить…

Смотрю на Чэна с серьезным уважением: я-то считала, что он, практичный бизнесмен, работает исключительно с фактами и цифрами, а тут вон какой детективный роман выходит! Похоже, жених под моим взглядом немного тушуется (вновь этот жест с почесыванием брови), но не отступает:

— Не секрет, что людей у нас похищают — для продажи в рабство или на органы. Весь вопрос в том, заказали ли таксисту любую девушку или конкретно вас? Я спрашивал в участке…

— Вы ходили в полицию?! — перебиваю я. Чэн явно удивлен моей экспрессивной реакцией — а я думаю: Захария, нас с тобой опередили! Что это: поступок честного гражданина, озабоченного безопасностью своей, пусть теоретической невесты? Или предусмотрительный способ отвести подозрение? — И что вам там сказали? Наверное, посоветовали не совать нос не в свое дело?

— Как ни странно, нет. — Чэн пожимает плечами, сам этому удивляясь. — Выслушали вполне доброжелательно, записали мои вопросы, сказали, что прорабатывают все версии. Пригласили обращаться еще, если мы что-то вспомним или… хм, придумаем. Кстати, сменили полицейского, который ведет ваше дело. Новый кажется вполне опытным и адекватным.

Я вспомнила молодого равнодушного парня, с которым разговаривала в участке. Наверняка отцовский референт подсуетился, запугал тамошнее начальство! Еще и Чэн, скорее всего, назвался моим женихом, женихом госпожи Мейли (да-да, из тех самых Мейли!), потому-то с ним беседовали так терпеливо и вежливо.

— Это, конечно, лишь моя теория (не льстите себе, Чэн Маркус, не только ваша!), но все-таки, Эбигейл, будьте, пожалуйста, осторожней. Не ходите поздним вечером одна, не ездите на такси, не…

— Не разговаривай с незнакомцами, не принимай от них сладости, — подхватываю я, — не садись в машину, не соглашайся идти в гости к малознакомым и даже хорошо знакомым мальчикам! Это мама мне еще в школе внушала, между прочим!

— Добро пожаловать снова в школу! Я ровно то же самое твержу и своей дочери. Хочу добавить: всегда держите под рукой перцовый баллончик или шокер, нажимайте тревожную кнопку, даже если вам просто что-то почудится — лучше лишний раз объясниться с полицией, чем потом вежливо и пристойно лежать в морге!

— Вот спасибо! — кисло благодарю я.

Чэн ухмыляется:

— Всегда к вашим услугам!

— Так что, Захария, похоже, мы с тобой в нем ошибались, — заканчиваю я. Тактично не упоминая, что идея-то была не «наша», а как раз самого Лэя. Мой собеседник некоторое время молчит, потом повторяет задумчиво:

— Значит, господин Чэн обращался в полицию точно с такой же версией…

Смеюсь:

— Ну да, великие умы думают одинаково!

— Мудро, ничего не скажешь, — неопределенно изрекает Захария, и я настораживаюсь.