И какие следующие открытия готовит жизнь?

Например, что Маркус Чэн рвется жениться на мне с какой-то коварной целью?

Или наоборот безо всякой цели, лишь исключительно по большой и светлой любви?

Некоторое время серьезно взвешиваю эти версии и отбрасываю обе, как невозможные.

Бред ведь!

Полуночный.

— Ну так вот, в продолжение нашего разговора…

Выпрямляюсь и меряю строгим взглядом неугомонного Чэна. Недолго же он продержался!

Я имела глупость честно ответить, чем собираюсь заняться в выходные, ко мне тут же напросились в провожатые. Даже не напросились, а просто поставили перед фактом: выхожу я утром из дома и вижу терпеливо подпирающего подъездную дверь Маркуса Чэна…

Оставалось только пожать плечами и сесть к нему в машину. Правда, одно условие при этом я все-таки выдвинула: давайте сегодня без ваших детективных версий и ворошения прошлого!

Потому что поход по букинистическим, антикварным магазинчикам и развалам «блошиного рынка» для меня своего рода медитация. Да куда ее лучше, если вспомнить результаты мне назначенной реальной! Пусть даже я ничего не приобрету, но долгая неспешная прогулка, заполненная пыльно-сладкими запахами старого дерева, красок, ткани, бумаги, в окружении всего выцветшего, потертого, рассыпающегося на нитки и части, в сопровождении звуков старой музыки, голосов торговцев и покупателей вызывает во мне странное умиротворение, граничащее со смирением перед всесильным временем, жизнью, всем происходящим с тобой и миром. Наверное, это то, зачем другие ходят в церковь.

Нисколько не сомневаюсь, что мой спутник долго не продержится, и с готовностью огрызаюсь на первый же вопрос заскучавшего Чэна: «И сколько нам здесь еще бродить?»

— Я вас сюда не звала!

— Это да… — смиренно соглашается он, поправляя темные очки: очень прилично выглядящий мужчина, терпеливо таскающийся по рынку в арьергарде своей женщины. — А что вы конкретно ищете, Эби? Может, я как-нибудь помогу? Разделимся и прочешем весь этот базар, вы с того конца, я с этого! А?

Да разделись ты хоть на миллион крохотных Чэнчиков и все равно не найдешь, не дашь мне то, чего я хочу!

— Представления не имею.

Чэн от удивления стягивает очки, но, услышав мое предостерегающее шиканье, тут же возвращает обратно: его разукрашенная синяками физиономия, вероятно, поможет сбить цену, но так же запросто может отпугнуть знакомых приличных торговцев.

— Получается, мы уже целый час шляемся туда-сюда по этому кладбищу рухляди просто так?! Безо всякой цели и плана?

— А вы представьте, что просто пришли в музей под открытым небом, — советую развеселившаяся я. — К тому же бесплатный музей, заметьте!

Маркус обреченно вздыхает и, умолкнув, вновь тащится следом. И что тут скажешь: все козыри в моих руках, я ведь действительно его с собой не приглашала, сам пришел!

Сам и ушел, думаю я, примерно через полчаса не обнаружив его рядом: наверное, надоело бесцельно кружить по рынку, вот и улизнул потихоньку. Но все же возвращаюсь и нахожу Чэна в соседнем ряду сидящим на корточках перед разложенным на клеенке товаром.

— Вы у нас, оказывается, поклонник женских украшений! — Наклоняюсь, оглядывая ассортимент. Антиквариата нет, дизайн устаревший, однако всё в едином стиле, с умело подобранными полудрагоценными и поделочными камнями: похоже, старик-продавец держит или держал семейную ювелирную лавку…

— И еще какой поклонник! — Не вставая, Чэн протягивает мне брошку в форме бабочки. — Как вам это?

Кручу в руках: из желтого золота, увесистая, старомодная, но… Поворачиваю к солнцу и понимаю, что такое моё «но»: крылья бабочки выложены разноцветной мозаикой, даже глазки из микроскопических капелек-камешков.

— Прекрасно, — искренне говорю я. — Удивительно! — С поклоном возвращаю брошь продавцу. — Это вы сами делали, господин? Очень, очень красиво!

Тот невозмутимо кивает, сидя на своем раскладном стульчике прямо, будто император, принимающий почести подданных. Много раз встречала таких стариков на рынках — они как будто вовсе не заинтересованы в продаже своего товара, а может, и на самом деле не заинтересованы? И приходят сюда только чтобы побыть среди людей?

— Хм… — Чэн берет следующее украшение. — Вам правда понравилось, Эби?

Он что, собирается?..

— Брошки я не ношу! — говорю поспешно, чтобы Чэн не вздумал сейчас же сделать мне такой подарок. — Просто очень люблю цветной нефрит, вот и залюбовалась. Может, своей дочери купите?

Чэн смотрит на меня снизу с откровенной жалостью; цокая языком, сокрушенно качает головой.

— Вижу, вы совсем не разбираетесь в современной девочковой моде, госпожа Мейли! Альбина никогда и ни за что не наденет эти «бабуськины украшения»! — последние слова он произносит пискляво, явно цитируя доченьку. Не вставая, кланяется продавцу. — Спасибо, отец! Так где, говорите, ваша лавка находится? Зайду при случае, погляжу, что там еще у вас есть.

Гляжу скептически: вряд ли после сегодняшнего дня Чэна Маркуса когда-нибудь еще затащишь на блошиный рынок!

Мы бродим по рядам, пока не сильный, но настойчивый дождь не заставляет продавцов свернуться или хотя бы прикрыть свои товары пленкой, а нас загоняет на узкую улочку букинистов: смыкающиеся козырьки магазинчиков образуют здесь надежную крышу, защищая нежный товар и нежных покупателей. Гуляю, бесцельно перебирая книги и старые журналы, рассеянно здороваясь с уже знакомыми хозяевами, пока не обнаруживаю, что опять где-то потеряла спутника. Ни за что не поверю, что Чэн настолько увлекся каким-нибудь древним фолиантом, что позабыл о времени!