Может, сдвинуть штору? Смотреть на фантастически прекрасный, но уже виденный пейзаж или на глухую стену, окольцовывающую территорию поместья, любопытно, но не настолько, чтобы я в очередной раз пренебрегла правилами.

— Ох, юная госпожа… — вздыхает кормилица Мей, — душа у вас добрая, щедрая, а люди будут говорить худое.

— Кто, кормилица Мей? Неужели крестьяне? Командир Вей не болтлив, иначе бы отец не доверил ему сопровождать меня. Остальных слуг это тоже касается.

Я понимаю, что говорю не так, как говорила Юйлин. Не тот выбор слов, не то построение фраз, не тот стиль, не та манера рассуждения…

Кормилица Мей внимательно слушает, и ее пристальный взгляд меня очень нервирует.

— Так-то оно так, юная госпожа, только ваши дядя и тетя молчать не будут.

— Кто знает, кормилица Мей? Легко ли выдать замуж дочь, кузина которой запятнала свою репутацию? А еще, если слухи пойдут, отец захочет узнать, кто их распространяет. Здесь, кормилица Мей, я могу позволить себе то, чего не могла позволить себе в столице.

— Ох, юная госпожа…

Пока что она все еще меня признает?

Судя по ощущениям, экипаж поворачивает, и я все же выглядываю в окно — не полностью открываю плотную штору, создающую в салоне густой сумрак даже в разгар ясного дня, а украдкой и смотрю в образовавшуюся щелку.

Взгляду открывается пасторальная картина крестьянского мира. В щелку окна деревня смотрится лубочно уютной, вблизи едва ли мне понравится. Да и издали… хватает взгляда на женщину, несущую за спиной плетеную корзину высотой в половину ее роста. Корзина не выглядит тяжелой, но все же. Другая женщина занята в огороде, а мужчины, как я понимаю, в основном в поле.

По виду все же не деревня. Может, село? Очень странно увидеть чайную, пусть и напоминающую забегаловку.

— Свинья бежит! — раздается звонкий крик.

— Ах ты паскуда!

И правда, от одного из домиков на коротких ногах во весь опор несется чумазая хрюшка, а следом за ней вприпрыжку мальчишка с хворостиной.

Эм…

Ребенку не поймать взбесившееся животное.

Впрочем, и не догнать.

Свинья и мальчик быстро пропадают из поля зрения, а через пару минут экипаж останавливается перед участком, обнесенным глухой стеной. Ворот нет, есть только широкая калитка, и над ней закреплена табличка с иероглифом, оповещающим всех любопытствующих, что это дом Лу.

— Юная госпожа, куда же вы? — теряется кормилица Мей, когда я решительно поднимаюсь.

Странный вопрос. Я же сказала, зачем еду. Хотя… Поняла, кажется. Я незамужняя девушка и не должна иметь дел с мужчинами. И как выкрутиться? Послать командира Вея? Тогда мне придется посвятить его в детали, о которых ему знать точно лишнее.

— Я буду говорить с супругой старосты деревни, — лгу я не моргнув глазом. — Староста дома?

Худший сценарий — он каким-то образом уже знает о моем визите и, чтобы не испортить отношений с дядей, откажет.

Не дожидаясь кормилицы, я толкаю дверцу и мягко спускаюсь на грунтовую дорогу. В спину летит ее изумленно-обеспокоенный вздох, но я не обращаю внимания и устремляюсь к входу. Дощатая калитка закрыта и заперта.

Я стучусь.

— Ваши нежные руки, юная госпожа!

— Да… — И повторяю стук.

Ответа из дома нет.

Ждать? Дочь министра не может ждать крестьянина. Иномирная часть откликается с недовольством — с ее точки зрения, вторгаться в чужой дом недопустимо. А здесь… при значительной разнице в статусах вломиться в передний двор дозволительно.

Я повторяю почти то же, что уже делала, отпирая сундуки: обращаюсь к внутренней силе. У меня ни тени сомнения в успехе, я начинаю чуть больше чувствовать себя Юйлин, чем погибшей иномирянкой, и с помощью ци ощупываю замок. Никакой магии, чистая механика, так что повернуть язычок не составляет труда.

— Юная госпожа? — вот теперь напрягается командир Вей.

— Не беспокойтесь, пожалуйста. Ждите. — И я первой вхожу и оказываюсь в узком прямоугольнике переднего открытого дворика.

Ничего общего с дворами, привычными Юйлин, которая, несмотря на довольно жесткие рамки традиций и правил, не была домоседкой. Она обожала дворцовые банкеты, часто навещала приятельниц из семей высокоранговых чиновников, любила бывать в самых знаменитых магазинах и ресторациях, куда наведывалась под прикрытием непрозрачной вуали.

Разве не считается, что растения у входа привлекают удачу? У старосты между фасадной стеной и стеной переднего павильона бурый песок. Ни кустика, ни травинки.

Если у дяди вход в передние павильоны закрывают тканевые пологи, то у старосты — старая, кое-где распустившаяся циновка. И касаться ее действительно не стоит. Не потому, что я брезгую, а потому, что в глазах окружающих уроню свое достоинство.

Кормилица за спиной тихонько причитает, моя смелость ее пугает чуть ли не до обморока.