— Да, юная госпожа Юйлин. — Служанка отвечает ровно то, что должна ответить, голос не дрогнул, а вот по выражению лица ясно, что служанка глубоко потрясена.

Юные госпожи не выходят просто так, и тем более не выходят без разрешения. Здешняя Юйлин без тени сомнения признала дядю старшим, а значит, и его право распоряжаться, а я пользуюсь тем, что он хоть и глава поместья, но все-таки не родственник по прямой линии, не дед, не прадед. Он всего лишь брат отца и не может мне приказывать.

Экипажи уже освобождены от сундуков, но командир Вей не ушел на кухню, где кормят слуг. Видимо, ждет письмо.

Что же, побудет возничим.

Я наконец-то могу обойти экипажи и оглядеться…

На этот выход у меня грандиозные планы!

Которые разбиваются вдребезги.

То, что я вижу, оказывается полнейшей неожиданностью. И крайне неприятной. Я была уверена, что поместье пусть в провинциальном, но городе. Где еще жить богатой семье? Ну уж точно не в чистом поле!

Только вот моему взгляду открываются бескрайние природные красоты. Небо голубое-голубое, безоблачное, и солнце льется ярким светом, отчего воздух кажется сияющим. У самого горизонта темнеют пики горного хребта, и со склонов стекает густая зелень соснового леса. Ближе к нам речная долина — лучи отражаются от водной глади, рассыпаются золотыми бликами, играют, и кажется, что бежит не горная река, а жидкое серебро.

Красиво. Пейзаж дух захватывает. Сюда бы художника с мольбертом или фотографа.

Я отодвигаю фантазии в сторону, поворачиваюсь к красотам тылом, к поместью боком. Теперь меня интересует дорога — куда она ведет? Выезд на большой дорожный тракт вижу, и поворот в деревню тоже.

Именно в деревню — крошечные домики раскинуты по пологим холмам. Где хозяйства победнее, там заборы из бамбука, где побогаче — глухие стены.

— Юная госпожа? — догоняет меня командир Вей. Похоже, моя выходка его удивила до крайности, миндалевидные глаза расширены, отчего кажутся более округлыми.

— Командир Вей, дальнее путешествие повредило хрупкому здоровью кормилицы Мей! Ах, тетушка Ланши слишком мнительная. Опасаясь, что слуги поместья могут заболеть, тетушка запретила кормилице Мей войти в поместье. Я понимаю причины осторожности и восхищаюсь твердой заботой о слугах поместья, но мое сердце болит за кормилицу Мей. Далеко ли до города? Я не могу оставить кормилицу Мей без должной заботы.

— До ближайшего городка полтора часа езды, юная госпожа. Вы посылали кормилицу Мей за тыквенными кексами, когда мы проезжали город.

— Да…

Что же такое случилось, что брат министра отсиживается не просто в глуши, а вне цивилизации?

— Юная госпожа, простите, но вы совершенно не можете поехать в город. Слишком поздно.

Пф-ф!

Условности раздражают.

Если я упрямо продолжу стоять на своем, командир Вей меня не поймет. Возможно, он подчинится, но… Что он расскажет отцу? Что юная госпожа Юйлин сошла с ума, рассорилась с родней и поселилась в городе одна? Отец примчится.

С одной стороны, я не хочу оставаться близко к дяде и его супруге. С другой стороны, аргументы «за» перевешивают. Во-первых, набитые сокровищами сундуки все еще у дяди. Во-вторых, мне бы себя из частей собрать в единое целое, рано мне в большой мир рваться.

— Неужели в ближайшей деревне нет… — я запинаюсь, подбирая правильное слово, — лекаря?

— Откуда же тут лекарю взяться, юная госпожа? Травник или деревенская знахарка…

— Поехали, — решаю я. — Едем к старосте.

Мой приказ странный, грубо выходящий за рамки принятого, но в то же время понятиям о добродетели он не противоречит. Будучи госпожой, я обязана заботиться о своих слугах. Правильнее, конечно, обратиться к дяде, но ведь именно супруга дяди нарушила правила гостеприимства. Да, она была вправе отказать кормилице Мей. Вот только ей следовало предложить для кормилицы изолированный двор и пригласить домашнего лекаря. Ни за что не поверю, что в богатом поместье нет врача.

В богатом ли?

У меня нет понимания, насколько хороши у дяди дела.

Я вижу, что командир Вей колеблется. Его надо подтолкнуть? Отлично!

Решение принято, приказ озвучен — я направляюсь к экипажу, и кормилица скорее по привычке, чем осознанно, подает мне руку, помогая забраться в салон. Я продвигаюсь вглубь, освобождая для нее место, но кормилица строго следует правилам и садится на сиденье против хода движения.

Экипаж трогается — командир Вей взял бразды правления в свои руки в самом буквальном смысле.