Выглядывая в окно и реагируя на мелькание фар у ворот, я осознаю: такое поведение недопустимо для настоящего мужчины. Видимо, я в нём ошиблась. Недостаточно хорошо узнала.

«Три».

«Два».

Я снимаю с крючка плащ, перекидываю его через локоть и напоследок осматриваю комнату. Кем-кем, а глупой меня никто и никогда не считал.

«Один».

Я блокирую телефон, хватаюсь за дверную ручку – и не успеваю выйти за порог, как меня отшатывает назад, потому что я врезаюсь в широкую грудную клетку… мужчины.

От близкого контакта перехватывает дыхание. Грудь у него твёрдая и тёплая — даже через ткань рубашки ощущается напряжение мышц.

Я сглатываю. Стараясь удержать равновесие, поднимаю взгляд: сначала вижу линию мощных плеч, затем белоснежный воротник, открытую шею и замираю на короткой щетине подбородка, прежде чем опустить глаза ниже…

Сопоставляя мужчину с фотографией анонима, сложно найти хоть одно отличие.

— Привет, — говорит Лекс, вихрем врываясь в номер и заставляя меня отступить назад, хотя мои намерения уехать по-прежнему серьёзны, как никогда.

— Пока.

— Извини, я очень виноват.

Он бросает огромный букет белых роз на коридорный пуф, оставляя там же чёрный пиджак. Тяжело выдыхает, совершая много резких движений и внося в идеально выверенный порядок нотку хаоса.

Его энергетика, с которой он занимает пространство вокруг, сбивает с толку, потому что я привыкла... к другому типажу.

В узком коридоре становится душно. Аромат парфюма — пряный и терпкий — свободно обволакивает, проникая под кожу и ускоряя биение сердца.

— Извинения принимаются, но мне действительно пора, — качаю головой, пытаясь обойти высокую фигуру, которая выше меня примерно на голову.

За последние пять лет отношений я не помню ничьих прикосновений, кроме Костиных, поэтому сейчас, когда крупная ладонь уверенно ложится на мою талию, сдерживая порыв сбежать, внутри что-то шипит и плавится.

Я вскидываю взгляд, наконец поднимаясь выше, чем в первый раз. Чтобы заглянуть в насыщенные густой зеленью глаза, приходится слегка запрокинуть голову.

Пока мы смотрим друг на друга, шумно дыша и пытаясь усмирить эмоции, я нервно тереблю ремешок кожаной сумки.

Лекс чертит взглядом вертикальные линии по моему лицу, шее и ключицам, затем опускается ниже, сканируя меня полностью. Пялится открыто и бесцеремонно, очевидно, тоже сверяя с фото.

Уголок его рта дергается, и кажется, будто он потешается над ситуацией, в которой выставил меня полной дурой. Хотя я клялась себе, что больше ни одному человеку не позволю подобного. Кем бы он ни был.

— Извини, Оливия. Правда. Наш самолёт долго не мог зайти на посадку из-за непогоды, а зарядку я оставил в отеле, поэтому не смог тебя предупредить, — сумбурно поясняет Лекс. — Ты спросишь, почему я не зарядил телефон в самолёте или не попросил у кого-то устройство...

— Не спрошу.

— Я проспал, — всё же заканчивает рассказ, которому я пока не могу определиться — верить или нет. — Командировка была изматывающей. Мы подписывали контракт и сидели в заведении почти до утра, пока не пришли к… общему компромиссу.

— Контракт с кем? С профсоюзом водителей маршруток?

Я впервые слышу его глубокий, хрипловатый смех, и по коже пробегает целый табун мурашек. Как бы там ни было, я осознаю, что и голос, и смех у него цепляют на каком-то инстинктивном уровне.

Мой аноним — довольно привлекательный мужчина, но это не значит, что я позволю ему вести себя, как угодно.

— Пусти, — настаиваю.

— Тих-тихо. Давай с самого начала, Оливия.

Мои руки безвольно повисают вдоль тела, когда Лекс делает шаг и заставляет меня прижаться к стене. Хочется сказать, что он слишком торопится, но слово «деликатность» ему, похоже, знакомо только из словаря.

В реальной жизни он излучает непривычный жар и напор, атакуя без спросу. Потому что слишком долго ждал этой встречи или потому что я ему нравлюсь — не разберу.

— Привет, я Лекс. Рад знакомству.

В горле образуется ком, когда его ладонь обхватывает мою шею, а пальцы давят на позвонки, заставляя поднять голову выше.

— Не могу сказать того же.

В зелёных глазах мелькает вспышка, и всполох искр пронизывает мой живот, распространяясь по бёдрам и груди.

Я сгребаю белую рубашку. Лёгкое трение ткани между нами быстро перерастает в плотное соприкосновение. В схватку.