— Мама, мама, а я могу теперь поиграть с ним? — Пирит указала на Глина мордой. — Раз он может меня выдержать, значит я смогу поиграть с ним в то, во что обычно играет Уголёк?

Тем временем, к ним подошли остальные взрослые небокрылы, привлечённые словами драконочки и явно видимым удивлением её мамы. И они, вместе с Угольком, что обратил внимание на неожиданное кучкование, тоже на секунду замерли, видя, как опасно нагрета Пирит, и как при этом спокойно стоит грязекрыл, снова положивший на неё крыло.

— Неожиданно… — наконец протянула кузина Кречет, — но я рада, что наша огнечешуйка наконец нашла себе товарища по играм.

— И я, — наконец широко улыбнулась сама Кречет. — Ну, раз всё так хорошо, играйте. Но остальные, будьте крайне осторожны. Вы не Глин, у вас нет огнеупорной чешуи!

Пирит, которой не терпелось начать возню, вцепилась зубами в его шею, как только мама отвернулась. Теперь надо было повалить этого грязекрыла, как она давно мечтала сделать с Угольком! Кусать-кусать-кусать! Ему осталось только засмеяться, давая себя завалить, и начать отбиваться задними лапами. Раньше он был больше всех, а теперь встретил ту, которая хоть и немного, но превосходит его. Всё ж таки, год разницы.

Взрослые продолжили разговор, а другие драконята, тем временем, продолжили игры. Теперь, когда все могли летать, даже обычные догоняли обрели новое измерение — драконята подпрыгивали, парили, использовали уступы и перелетали препятствия. Кречет мельком посмотрела на них, пока сестра рассказывала последние новости, и поняла, что скоро эти неугомонные дети начнут исследовать мир, ведь теперь для них не было препятствий. И ей придётся за всеми ними следить!

Вскоре на шум вышли Ласт и Бархан. Разговор снова ненадолго прервался, чтобы познакомить всех друг с другом. Звёздочка невольно прислушался к витающим везде мыслям. Его сиблинги просто радовались игре, особенно огнечешуйка, чей внутренний голос сейчас просто пламенел. Мама думала о последних новостях о том, что Пурпур продолжает медленно сходить с ума и ходят слухи, что она хочет извести всех небокрыльских драконят, вылупленных в Ярчайшую Ночь. Её двоюродная сестра и её муж думают о том, что семья у Кречет получилась крайне интересной, но почему-то она не хочет говорить, почему она такая, просто оправдываясь, что это нужно Когтям мира. Ласт с Барханом недовольны, что местоположение их пещеры известно не только их организации, но и членам семьи, не входящими в неё напрямую.

Мыслей было много. Как только он отвлёкся от игры, они набросились на него все разом, и он невольно сжался в комок — сразу же накрытый большим крылом, что тонко почувствовал, что что-то происходит с его братом. «Что случилось? — заурчал Глин, гладя носом по макушке и спускаясь по шее, стараясь расслабить Звёздолёта. «Слишком много мыслей за раз» — объяснил последний, прижимаясь. В попытках избежать всех этих внутренних голосов других, он сосредоточился на самом спокойном — голосе Глина, что просто тихо урчал, а его мысли были наполнены любовью к брату, которого надо было утешить и как-то помочь с его проблемой. «Спасибо, ты уже помогаешь, думая обо мне,» — улыбнулся Звёздолёт, получая ещё больше урчания и спокойствия, уходя вместе с ним и Пирит подальше от взрослых.

Солнце садилось всё ниже. Мамина кузина наконец засобиралась домой, но прилетевшие с ней дети отказывались улетать, желая остаться с мамой. Вздохнув про себя, Кречет согласилась, и они все вместе вошли в пещеру.

— Надеюсь, твои старшие дети знают, как охотиться. Я сомневаюсь, что полтора дракона смогут прокормить семью из семи драконят и их мамы, — сказал Бархан, прихрамывая к камню и закрывая выход.

— Не бойся, они могут. Им уже полтора года, так что поймать себе что-то маленькое они в состоянии. Я больше боюсь за то, что тут получается слишком много драконов на одно место…

— Это тоже опасно, да.

— Мы что-нибудь придумаем. А пока надо поесть и насладиться воссоединением, — улыбнулась Кречет, смотря на всех своих драконят.

— Запасы у ручье у нас ещё есть, слава лунам, так что ужин по поводу такого праздника можно устроить, — улыбнулся Бархан в ответ, прихрамывая к их хранилищу в озере.

После совместного пира, Глин снова обнюхал всех сиблингов (в том числе и новеньких), убеждаясь, что они все сыты и довольны. Теперь он выделил отдельное крыло для огнечешуйки — и она настолько была счастлива что наконец её плотно обняли крылом, а не просто образовали купол сверху, что после первоначального вспыха настолько успокоилась, что по температуре стала ненамного выше обычной драконочки. Остальным пришлось занимать оставшееся крыло, которого очевидно стало не хватать, но мамин тёплый бок и её собственное крыло возместили недостающее.

Кречет наконец подошла к тому, что хотела спросить у Звёздолёта с самого начала:

— Как давно ты видишь будущее?

— С самого яйца! Но раньше я знал только очень близкое будущее — и самое больше, что я мог сделать, это успеть убрать хвост из-под зубов Цунами, когда она устраивает засаду у речки, — последняя в ответ рыкнула из-под кучки в притворной злости, и сразу же оказалось лизнута Глином с урчащим призывом спать. — Но кажется, я могу теперь видеть дальше…

— Что говорят твои видения, стоит ли рассказать об этом остальным? — спросила Кречет явно с юмором, но Звёздочка всё же сосредоточился и прикрыл глаза, пытаясь вызвать то самое ощущение в животе. После некоторого сопротивления оно неожиданно поддалось — и во внутренней темноте зажглась звезда возможности. А потом ещё. И ещё. Яркие и не очень, они организовывали узор, похожий на узор крыльев, но куда более живой, текучий.

— Если расскажешь, то они конечно же будут удивлены, — пошёл он за самой яркой звездой, показывающей не просто картинку, но знание само по себе! — но они уже знают, что я необычный, так что ещё одна способность потрясёт их куда меньше, чем когда они думали, что я обычный драконёнок. А если не раскроешь, то я вижу несколько вариантов, когда случайно всё раскрывается, а в будущем оно раскроется совершенно точно, и много вариантов, где это делает наша милая Солнышко, не удержав свой восторг, — последняя в ответ конечно же тоже фыркнула, и зарылась поглубже под крыло, но Глин всё равно дотянулся своим носом.