— Приемного батюшку я давно не видела…так что… Да, пожалуй! — я поднял взгляд на Кристину. — Хочу встретиться с ним! Кстати…

Мюсли: Удалось ли тебе еще чего-нибудь разузнать о том, что случилось с моей матушкой?

Прочтя написанное, Кристина покачала головой.

— Если я сейчас что-либо предприму по этому поводу, то об этом тут же станет известно и наверняка начнется официальное расследование. Впрочем…

Она закусила губу.

— … это, наверное, даже пойдет на пользу делу. Хочешь?

Я покачал головой.

— Нет.

В помещении установилась тишина. Кристине от меня пока ничего нужно не было, а мне нечего было ей сказать.

— Я тогда пойду к себе. — произнес я, вставая с пуфика.

— Иди. — ответила названая сестра, не глядя на меня.

Уже выходя, обернулся. На кошку, ластившуюся теперь к Кристине. Однако мысли мои скакнули к Миле, которая все время, пока находилась в помещении, неотрывно глядела на меня из-под ресниц, делая вид, будто бы играет с животным. И этот ее взгляд мне не особенно понравился. Впрочем, и сама Мила мне не особенно нравится. Уверен, эта женщина заправляет «мозговым центром», наверняка имеющимся в распоряжении Кристины. И умница Роза совсем неслучайно и не просто так оказалась подле царской любовницы.

Кошка…

— Кристин, я бы хотела, чтобы мне привезли мою кошку. Разрешишь? — спросил я, добавив. — К лотку приучена!

— А разве в усадьбе мало кошек? — ответила вопросом на вопрос названая сестра, пальчиком дразня животное.

— Приличное количество, да, но конкретно Бобла — моя!

Царская любовница некоторое время молчала.

— Трехцветная кошка? — наконец спросила она.

— Да.

— Оттуда? — спросила она.

Перед глазами встал старый деревенский дом. И господин Лискин, вместе с супругой. Стало быть, Кристина в курсе.

— Оттуда. — тоном, лишенным всяческих интонаций, подтвердил я.

— Хорошо. Только пускай ее для начала покажут ветеринару!

Около двух часов спустя.

Меня пригласили уже после того, как папаша раскланялся с графом, его женой и дочерью, ибо горничная привела меня к застекленной оранжерее, с установленной в ней плетеной мебелью.

Вряд ли барона, моего приемного папашу, человека крайне влиятельного, принимали бы где-нибудь, окромя главного дома, а значит, царская любовница, в отличие от своих родителей бывшая здесь же, и привела его сюда…

— Папа!

Среди «знатных» публично выказывать сильные эмоции не принято. Аэмоциональность и сдержанность — являются своего рода визитной карточкой людей сословия, в котором теперь состою я.

Обычно…

Ведь едва только папаша заметил меня, как в несколько могучих шагов оказался рядом, заключив мою Кайю в свои медвежьи, хотя и нежные объятия.

— Живая…!

А когда он чуть отстранился, чтобы рассмотреть меня, то взгляд его был…прямо как тогда, в тренажерном зале. Не должен отец, даже приемный, смотреть так на дочь, пускай и приемную.

Я на мгновение отвернулся, а затем произнес:

— Давненько уже не видела тебя…папа!

…и никуда, похоже, уходить не собиралась. Возможно и скорее всего, ее насторожило внезапное появление моего папаши именно сегодня, сразу же после моей вчерашней беседы с Государем, и в тот самый момент, когда решается вопрос с накопителем.

Однако явился он, и правда, чертовски вовремя, прямо как по заказу. Даже странно. Но это шанс, и им необходимо воспользоваться.

Со стороны главного дома донеслись звуки, издаваемые терзаемым пианино. Это у великих княжон начался урок музыки. Слава богу, что меня ничем подобным не донимают.

— Ты специально приехал, чтобы меня навестить или у тебя какие-то свои дела в Петербурге? — усаживаясь на плетеный стул, спросил я.

— М-м-м…мне очень захотелось увидеть тебя, Кнопочка, а тут еще и удачный повод вырваться появился. — заявил папаша.

— И какой же? — поинтересовался я.

— Сегодня вечером у Государя состоится важное совещание, и мне нужно будет присутствовать на нем лично. Ну а день у меня полностью свободен. Для тебя.

— Ты меня обманываешь, папа. — я улыбнулся папаше. — У владельца промышленного конгломерата…такого, как наш…выходных дней не бывает в принципе.

— Прошу тебя, не будь занудой! — папаша вернул мне улыбку, а затем резко сменил тему. — Господи, Боже, Кайа! И почему тебя нельзя даже на пять минут оставить, без того, чтобы ты не встряла в какое-то очередное безумное приключение? А?!