Папаша, за то время, пока я не лицезрел его воочию, отрастил усы и бороду. Ему к лицу.

— Судьба такая. Впрочем, я не жалуюсь. Если, говоришь, у тебя есть время, пап, то мне бы хотелось съездить в госпиталь к человеку, спасшему мне жизнь. В твоей компании. Да и, вообще, просто побыть в обществе папы. В твоем. Это если…

Я обернулся к названой сестре.

— … у дамы Кристины на сегодня нет ко мне никаких дел, конечно.

Судя по выражению на физиономии названой сестры, никуда отпускать меня ей очевидно не хочется, особенно сейчас.

— Ты еще не оклемалась. Сама же сказала, что ночью плохо спала. — произнесла она.

— Это верно, но ведь я еще несколько месяцев буду приходить в себя. А папу, когда еще увижу?! Да и с моей стороны будет невежливо, если я не навещу человека, рискнувшего собой ради меня. И обязательно Розу!

— Роза сейчас далеко… Родители забрали нашу Розу сразу же, как только врачи стабилизировали ее состояние. Она теперь на излечении в домашней клинике и к нам вернется еще не скоро.

— Но вернется же? — уточнил я.

— Обязательно, однако ей потребуется несколько месяцев на то, чтобы прийти в себя.

Не то, чтобы Розу мне было жаль… Мне теперь вообще никого не жаль. Ну, кроме себя самого… Хотя, если вдуматься, то моя сущность «хорошего человека» там, была не более чем простой личиной, которую я просто сбросил здесь.

Но все же, потерять руку — страшный удар для любого человека, а уж для девчонки-подростка, которая к тому же еще и жуть как страшна на физиономию, отчего неслабо комплексует…

Печально это.

Как бы там ни было, но царская любовница отпустила меня в компании с папашей. Хотя, в принципе, могла и отказать, ведь теперь даже сложно сказать, у кого на меня больше прав: у Филатовых или же у царской Семьи.

Впрочем, царская Семья уже наложила на меня свою лапу, пусть и не посредством брака, так что…

Позже.

— Я готова! — произнес я, спустившись со второго этажа гостевого дома.

На мне теперь были расклешенные брюки; обалденная кофточка; модная весенняя кожаная куртка; удобнейшие кроссовки и совсем немного бижутерии.

И впервые за весьма долгое время, я ощутил себя самым обычным нормальным человеком (а заодно подростком, отдыхающим в пионерском лагере, к которому приехали родители).

— Ну, тогда поехали! — заявил приемный папаша, вставая из кресла.

— И все-таки, у тебя была какая-то веская причина для отказа? Или же все дело в банальном «я не хочу и точка!»? — поинтересовался приемный папаша, когда наш спортивный авто, в сопровождении двух машин охраны, съехал с шоссе и остановился на светофоре.

Вопрос от чего конкретно я отказался, уточнений не требовал.

До сего момента мы болтали так, о разных пустяках, однако Глава Семьи решил радикально сменить тему.

Приемный отец вроде как даже и не рассержен тем фактом, что Кайа, то бишь я, прямо отказала царю в желании породниться через брак с его сыном. Внешне, по крайней мере. Ему, похоже, действительно любопытно.

— И как давно ты знал, что мне поступит такое предложение? — вопросом на вопрос ответил я.

— С самого начала, разумеется. Такие дела быстро не делаются, этот вопрос прорабатывался много месяцев. — ровным тоном произнес он.

— Значит, это и был твой вариант моего спасения от навязанной…м-м-м…«дружбы» с Александром? И у тебя, стало быть, все получилось. И если бы не мой отказ…

Я взял многозначительную паузу.

— Это правда. — согласился папаша. — У меня все получилось. Я уже давно не произношу слов, когда не уверен, что сумею воплотить в жизнь сказанное.

В этот момент мне стало искренне жаль, что я так сильно ограничен в эмоциях, практически не имея возможности их испытывать. Уверен, если бы этот разговор случился до того, как Марек и его банда испоганили наркотиком мое тело, я бы наверняка закатил форменную истерику с битьем посуды. Но, разумеется, после. Когда остался бы в одиночестве.

— Правильно ли я понимаю, что о моем возможном союзе с Алексеем разговор шел еще до Рождественского вечера? Значит ли это, что с заказом от министерства Войны все утряслось в положительном для нас ключе?