Однако правительства по всему миру, подорванные политической дисфункцией, по-прежнему недостаточно оперативно реагируют на происходящее. В то время как некоторые из них добились частичного прогресса, слишком многие другие по-прежнему парализованы политическим тупиком. И все они, похоже, испытывают облегчение, когда получают повод сосредоточиться на гиперактивности центральных банков, а не на их собственной неэффективности. Тем временем высокий уровень безработицы стимулирует рост нетрадиционных политических партий, напрягает и без того растянутые системы социальной защиты и способствует огромному неравенству доходов, богатства и возможностей.

В то же время растут и другие риски, которые мы не должны игнорировать.

Наше главное беспокойство должно быть связано не с грядущим приступом инфляции, подпитываемым расширением балансов центральных банков и огромными вливаниями ликвидности. Также не следует думать, что центральные банки сбросят свои большие запасы купленных ценных бумаг, нарушив функционирование рынков. Они этого не сделают.

Вместо этого нас должны волновать потенциальные последствия чрезмерного принятия финансовых рисков, неправильного распределения ресурсов и угрозы для нормального функционирования и стабильности рынков.

Кроме того, после периода ярко выраженного единообразия мы вступили в эпоху усиления дивергенции. Эта ярко выраженная дифференциация может осложнить и без того серьезные экономические, финансовые, институциональные, политические и социальные проблемы.

Различия в экономических показателях системообразующих стран обусловливают разные политические позиции наиболее влиятельных центральных банков (в частности, ЕЦБ, с одной стороны, и ФРС - с другой). Тем, кто работает в режиме сверхстимуляции, придется приложить больше усилий, чтобы добиться такого же эффекта. Другим, находящимся на этапе выхода из длительной нетрадиционной монетарной политики, придется приложить немало усилий, чтобы тщательно проработать эту часть необычного многолетнего политического пути, не заставив рынки упреждающе и преждевременно перепрыгнуть через терминальные значения и тем самым нарушить упорядоченность выхода.

Это расхождение также создает проблемы для международной валютной системы в целом. В отсутствие комплексных политических мер и надлежащей многосторонней координации основная часть функции глобального примирения (то есть решения проблемы глобального примирения) ложится на валютные курсы - и не потому, что они имеют все возможности для ее эффективного выполнения, а потому, что альтернатив очень мало. Тем не менее, они тоже испытывают трудности. Более того, история не слишком обнадеживает в отношении того, что следует за крупными движениями курсов основных валют. Такие движения, как правило, ломают ситуацию.

А еще есть разрушения снизу. Никогда еще люди не имели столько возможностей влиять на свою судьбу. Они ожидают гораздо большего от тех, кто их обслуживает, будь то в сфере предоставления товаров или услуг, или в сфере управления и корпоративной ответственности. Тем временем те, кто их обслуживает, сталкиваются с реальными и потенциальными нарушениями со стороны конкурентов из других миров, которые с энтузиазмом применяют свои собственные ключевые компетенции, и лишь немногие умеют "саморазрушаться".

Мир, в котором мы живем, сотрясается одновременно сверху, снизу и сбоку. Независимо от того, смотрите ли вы на мир сверху вниз или снизу вверх, это чрезвычайно изменчивый мир, и он не в полной мере отражается в рыночных ценах, и на то есть веские причины.

К счастью, обязательным препятствием на пути к разрешению всего этого является уже не отсутствие понимания того, что необходимо для принятия политических мер на индивидуальном, корпоративном, национальном, региональном и глобальном уровнях. Все дело в реализации: политической и личной.

Несмотря на то, что на преодоление циклического мышления ушло удручающе много времени, по обе стороны Атлантики сложилось мнение, что важно учитывать также светские и структурные реакции. В результате экономисты достигли значительного консенсуса в отношении четырехногих политических мер, о которых говорилось ранее: активизация структурных реформ, восстановление баланса совокупного спроса, снятие непосильного долгового бремени и модернизация региональной и глобальной архитектуры.

Чем дольше мир будет ждать таких комплексных мер, тем больше десять различных, но усиливающих друг друга сил, о которых говорилось выше, будут подрывать стабильность и устойчивость, на которых мы находимся, и которые не могут продолжаться долго. Мы стремительно приближаемся к точке перелома, когда центральные банки будут все чаще сталкиваться с неэффективностью своей политики. По мере роста финансовой волатильности будет достигнут предел: Больше не будет возможности искусственно подавлять финансовый риск и одновременно отвязывать его от якоря, обеспечиваемого фундаментальными показателями. В какой-то момент, и я считаю, что этот момент быстро приближается, ситуация изменится.

Однако - и это очень важно - следующий этап не обязательно повлечет за собой усиление экономической, финансовой, геополитической, институциональной, политической и социальной нестабильности. Здесь нет ничего неизбежного. Важен наш выбор - и выбор, имеющий серьезные последствия.

–

Естественно, что многие современные комментарии по поводу этой потенциальной развязки "бума и гибели" сосредоточены на ужасных результатах, причем не только в экономическом и финансовом плане, но и в институциональном, политическом и социальном. Да, это страшный мир - мир, в котором недостаточный рост и возвращение финансовой нестабильности могут привести к потере поколений, ухудшению неравенства, распространению бедности и политического экстремизма. Однако было бы неправильно игнорировать второй путь, вероятность которого в настоящее время аналогична первому. Т-образный перекресток, который я описываю в этой книге, реален.