— Да. На шахте произошел взрыв, завалило несколько роботов-рудокопов. Надо их заменить.

Я задумался. Какая срочность в том, чтобы прямо сейчас лететь на Луну, доставить груз, который может подождать? И почему полковник так напряжен, явно нервничает. И что ему сказал Туровский, с которым я подслушал разговор?

— Иди в кабину, — прошипел Ковалёв. — Все тебя там ждут, Рей, — сменив тон, доброжелательно добавил полковник.

Ну, конечно, ведь мимо нас, грациозно и мягко ступая, как дикая кошечка, прошла Дарлин. Обвела нас взглядом, взмахнув пушистыми ресницами. Хмыкнула и направилась к кабине.

Я вернулся к своему креслу, легко перепрыгнул через спинку, лихо приземлился на мягкое сидение, которое там приятно обволокло мою задницу, напомнив, что я чудовищно устал, и хочу послать всех куда-нибудь в черную дыру. Но вынужден подчиняться.

— Я составила маршрут до колонии на Луне, — проворковала Дарлин. — Вот.

— Загрузи в бортовой компьютер, — Ковалев сзади оперся на спинку моего кресла, оттянув немного назад.

Сжал челюсти, чтобы не сказать что-нибудь грубое, я переслал информацию в компьютер, и тот отозвался цепочкой символов, которые шустро пробежали по экранчику слева. А я углубился в проверку чек-листа. С каким-то внутренним наслаждением пощелкал рычажками, удовлетворенно наблюдая, как загораются нужные светодиоды. Мне так не хватало этого. Раньше со всем справлялся мой нейро-интерфейс. А теперь я мог физически ощутить прикосновение ко всей этой системе управления.

— Ладно, поехали. Все на месте.

Я машинально обернулся на голос полковника, проверил, что Ларри тоже зашел внутрь.

— Всем пристегнуться, — крикнул я.

И мы ринулись в глубокую тьму космоса.

— А ты знаешь, Рей, — начал как-то задумчиво Ковалёв. — Раньше. Лет тридцать назад до Луны приходилось лететь трое суток. Представляешь? И люди там побывали всего один раз. Сто лет назад. Сложно, дорого. И опасно. Ох, как опасно! А сейчас? Мы соорудили там колонию по добыче Гелия-3 и летаем туда… ну просто, как в соседний район наше столицы. Час всего. Можешь себе представить, какой это невероятный прогресс?

— Я должен восхититься? — поинтересовался я, не скрывая насмешки. — На моем звездолете я мог добраться туда за секунды.

— Ну, конечно, мог. Но сколько бы ты сжег топлива? Это не то, Рей. Совсем не то. Вот наш космолёт, самый обычный трудяга-грузовик с движками на термоядерном топливе. И это так обыденно, и в то же время прекрасно.

— А ты, романтик, Ковалёв, — не удержался я от сарказма. — В самой обычной вещи увидел что-то романтичное.

Ковалёва прорвало, он начал с жаром рассказывать, сколько земляне построили заводов, космодромов, звездолётов, космических станций. На меня его слова не произвели никакого впечатления. Но Дарлин? Он явно красовался перед ней, пытался привлечь внимание. А мне хотелось задать ему один вопрос — он-то, полковник государственной безопасности, какое вообще отношение имел ко всем этим прекрасным вещам?

Залитая мертвенно-бледным хрустальным светом серая громада Луны начала быстро заполнять обзорный экран, темные округлые, похожие на огромные моря проплешины, длинные борозды, удивительно правильной формы кратеры.

Я включил боковые движки, наш летун, нехотя вращаясь направился к орбите Луны. Я выровнял траекторию полета.

Вид унылой, дымчато-серой, казалось, бы мёртвой пустыни оживлял комплекс сооружений. Высокое строение в пару этажей, со сходящими в треугольнике стенами из стеклянных панелей, напоминало огромное вымершее животное, будто бы вылезшее из морских глубин, чтобы устало раскинуть сапфировые плавники из солнечных батарей. И застыть так навеки. Вокруг здания поменьше, утопленные в поверхность полусферы с выходящими из них длинным прямыми коридором. Несколько буровых установок на круговых площадках жадно вгрызались в грунт. Их окружали на тонких ножках-фермах голубые цистерны, похожие сверху на детские надувные шарики. На фоне высокой темнеющей провалами горы выстроились в несколько рядов ферменные конструкции с космолётами. И уходящая за горизонт, над которым гордо проплывал бело-голубой шар Земли, взлетно-посадочная площадка для космолётов, где на краю в ряд стояло несколько аппаратов, схожих с тем, на которым мы летели сейчас.

Мимо нас проскользнула состоящая из множества секций космическая станция, гордо раскинувшая огромные сапфировые крылья-солнечные батареи.

Космолёт вышел на темную сторону Луны, окутала тьма, но там, внизу, разбежались веселые огоньки.

Бах. Космолёт болезненно содрогнулся, словно от удара хлыстом, прошла вибрация, погасли все экранчики, светодиоды. Кабина погрузилась в непроглядную, зловещую тьму. И лишь через казавшееся бесконечным мучительное мгновение глаза привыкли к пугающему мраку и бледный свет звезд залил погасшую консоль, очертив контуры Дарлин, сидевшей рядом в кресле, ее лицо казалось совсем белым, как у мертвеца.

Я включил фонарик на своем шлеме, подсветил умершую панель управления. Лихорадочно пощелкал рычажками, но все напрасно. Мой нейро-интерфейс показывал лишь внезапно умершую систему управления.

Кабину вновь залил яркий свет извне — космолёт вновь оказался на освещенной стороне Луны.

— Ты сможешь посадить космолёт? — прокричал Ковалёв в каком-то отчаянье.

— Как я могу посадить? Мне нужно сбросить скорость, иначе мы шлепнемся на поверхность вашего гребанного спутника так, что от нас останется лишь мокрое место. Атмосферы здесь нет. Тормозить нечем. Нечем тормозить!

Тяжелое дыхание полковника за моей спиной лишь добавляло отчаянья. Мы стали беспомощными, как младенцы. Температура в кабине начала стремительно падать, скоро кончится кислород. Смерть расплывалась в мерзкой улыбке, и будто за её длинным пустым балахоном сновали странные существа, скалившие острые мелкие зубы, их глаза вспыхивали красными огоньками. Не вернуться назад, ни посадить космолёт на площадке лунного комплекса. И скоро наш космолёт станет лишь ещё одним мёртвым телом, что болтается в космосе, пока его не притянет какая-то звезда и сожжет дотла в своем горниле бездны.