Рванул. Дверь внезапно с легкостью поддалась, ударилась об стену. Мы ворвались внутрь.

Вайсерман застыл на месте, в руках здоровенный тесак, с которого медленно стекали тёмно-красные капли крови. Перекошенная злобой небритая рожа. Ну просто настоящий маньяк из фильмов ужасов. Тимур подскочил к нему, выбил нож, отшвырнул к стене. Шлепок и псих свалился без сознания.

Техническое помещение, пол выложен выцветшей от старости, пожелтевшей кафельной плиткой. Свод поддерживали квадратные столбы. К одному подонок привязал Дарлин. К другому — Ковалева. А в углу сидел пацан, обхватив колени руками. Он медленно поднял голову, всхлипнул.

Я бросился к Дарлин, отвязал её, обнял, ощущая, как мелкая дрожь сотрясает все ее хрупкое тело. Но тут она мягко, но решительно отстранила меня, и оказалась рядом с привязанном к другому столбу Ковалевым.

Полковник пребывал в плачевном состоянии. Через лохмотья разорванной на груди рубашки сочилась темная кровь. У ног уже скопилась целая лужа, и неяркий свет ламп, встроенных в стены, дрожал в ней светлыми кляксами.

Пару взмахов ножом. И я освободил Ковалёва от пут. Его оставили последние силы, он медленно сполз вниз. Дарлин вдруг решительно отстранила меня, присела рядом. Из ее скафандра вылетел золотистый рой. Окружил словно облако полковника, скрыл с головой.

Я отошел в сторонку, присев на одну из толстых труб, которая выходила из стены, уходила куда-то вверх, исчезая в потолке. Рядом возник Тимур, искоса я поглядывал на него, не собирается ли он выполнить свое обещание пристрелить Ковалёва. Лицо парня выражало полную решимость это проделать немедленно. Я схватил его за руку, крепко сжал, дернул вниз.

Рой золотистых крошек начал редеть, сквозь полупрозрачную дымку проявилось лицо полковника, наноботы не только полностью восстановили истерзанное тело, но и улучшили. Потемнели волосы, исчезла седина, и сам Ковалёв словно помолодел. Хитрые бестии эти боты, иногда они делают что-то такое по своему собственному разумению.

Ковалев вздохнул легко, свободно. Вдруг обнял Дарлин, прижал к себе и впился губами в ее рот. И она не отстранилась, наоборот, приникла к нему. Царапнула в самое сердце ревность и досада, что меня так никто никогда не любил. Может быть, я и не достоин любви?

Но весь поцелуй длился мгновение. Отпустив девушку, Ковалев бодро вскочил на ноги, расправил плечи, повел ими, будто проверяя, насколько хорошо всё мускулы подчиняются ему. На лице заиграла безмятежно-счастливая улыбка. Словно не умирал он буквально миг назад, не ощущал страданий, не мучился.

Пацан уже пришел в себя. Застенчиво переминаясь с ноги на ногу, исподлобья поглядывал на нас. Ковалев присел рядом, взял мягко за обе руки.

— Ну чего, Васек, сильно ты испугался?

— Не очень, товарищ полковник.

— Да ладно тебе полковником меня обзывать. Дядя Андрей, ты забыл? Ну?

— Не забыл, — парень вытер нос рукавом и по-детски широко улыбнулся. — Так, немного испужался, когда меня схватили. А я сознание потерял. И потом боялся, когда этот гадкий дядя вас мучил.

— Но видишь, Вася, я уже в порядке. А тебя мы отвезем к мамке твоей. Она ведь волнуется? Ну вот. Потерпи немного. Скоро дома будешь.

Ковалев вскочил на ноги, схватив парня на руки, посадил его высокую станину у стены. И направился к нам.

— Эдгар, спасибо, — Ковалев энергично сжал мне руку, обнял. — Спасибо вам всем, что спасли нас от этого мерзавца.

Потом протянул руку Тимуру, тот с неохотой ответил на рукопожатие.

— Тимур, и тебе моя благодарность, — сделав вид, что не обратил внимание на угрюмый вид парня. — Обещаю, тебя освободят. И ты сможешь улететь на Землю, вернуться там к работе.

Щедрость полковника удивила меня. Он будто стал совсем другим человеком. Но Тимур хмуро пробурчал, отвел глаза:

— Мне и здесь хорошо работается.

— Ну и правильно, — Ковалёв очень искренне похлопал парня по плечу. — Можешь и здесь продолжать работать. Но свободным. Обещаю.

И тут же выражение лица полковника изменилось, стало прежним, суровым и жестким. Он оказался рядом с Вайсерманом, который уже пришёл в себя. Сидел у стены, ощупывая ушибленные места и пытался встать. Ковалев с силой схватил его, приподнял над полом, потряс, словно мешок с хламом.

— Вайсерман, говори, мерзавец, как ты нас сюда доставил. Говори, иначе всю душу из тебя вытрясу!

— Да пошел ты… — Вайсерман смачно плюнул в лицо Ковалёва.

Полковник перекривился, одной рукой демонстративно вытер лицо, не отпуская психа другой рукой, так что жилы вздулись. Наклонился к нему ближе и прошипел:

— Слушай сюда, мразь, я тебя буду бить смертным боем. Пока ты не сдохнешь. Потом мы тебя оживим и опять будет бить. Пока ты не расскажешь, каким образом ты нас сюда притащил.