— Грош — это мелкая монета в империи, на месте которой возникла новое государство под властью большевистской партии, — вмешалась Дарлин.

— Да, верно, Дарлин.

— Империи? У вас был император? — заинтересовался я.

— Да, у нас был царь, император всея Руси, — с какой-то брезгливостью объяснил Ковалев. — Потом он отрекся от престола. Начался хаос, анархия. А партия большевиков взяла власть в свои руки, навела порядок. Построила великую державу.

— Под руководством Великого Вождя? Которого вы сейчас воскресили?

— Да, и под его руководством тоже. Слушайте, да к черту лысому все эти разговоры о политике! Надоело. Дарлин, — он с удивительной мягкостью улыбнулся. — Давайте потанцуем?

— Я не умею, полковник.

— Ничего, я вас научу.

Ковалёв подозвал официанта. Что-то шепнул ему. И тот поклонившись, исчез. И через мгновение, будто из ниоткуда на эстраде, где стоял рояль, появился пианист. Прикоснулся к клавишам, полилась нежная, но ритмичная мелодия.

— Моя любимая музыка. Шопен. Вальс номер семь. Очень красиво. Пойдемте, Дарлин.

Полковник вывел Дарлин на свободный пятачок перед роялем. Показал несколько движений. И поначалу его партнерша ступала неуклюже, невпопад, хихикала, пыталась повторить. И вдруг. С такой отточенной пластикой, изящной легкостью вступила в танец, что полковник на миг опешил, остановился. Взглянул с удивлением, перешедшим в восхищение. Они начали кружиться, будто делали это уже много-много раз, как профессиональная пара. А я знал, почему это так произошло. Все банально и просто. Нейро-интерфейс Дарлин считал все движения, что показал полковник, и начал посылать сигналы, а Дарлин оставалось лишь грациозно следовать им.

Они увлеклись, забыли, они не одни. Зачем обращать внимание на нечаянных свидетелей, когда ты увлечен, влюблен и совершенно потерял голову. Ковалёв уже не стесняясь прижимал Дарлин к себе, вначале лишь прикоснулся к щеке, будто что-то шепнул ей на ухо. Его губы как бы невзначай, случайно тронули шеи девушки, она не отстранилась. И тогда он совсем осмелел. Начал покрывать поцелуями шею, спустился ниже, к отрытой груди. Танец уже перестал быть бальным, превратился в эротический.

Наблюдать за ними стало неловко, я углубился в еду. И тут вдруг меня пронзила мысль, что Ларри один в космолёте, голодный. Арихман меня побери, я тут наслаждаюсь деликатесами, но совершенно забыл принести еду парню. Я беспомощно огляделся. Без полковника я не могу ничего сделать.

Громкие четкие шаги заставили вздрогнуть и поднять глаза. В зал ворвался адъютант Ковалева, с перекошенным багровым лицом. Он задыхался, словно пробежал марафон.

— Товарищ полковник! Срочная новость!

Ковалёву ничего не оставалось, как мягко, но решительно отстранить Дарлин и направиться к так не кстати возникшему Кузнецову.

— Что случилось? — лицо полковника вновь приняло обычный суровый вид.

— Товарищ полковник, только что сообщили, — отрапортовал парень. — На станции Галактических стражей произошла серия взрывов. Связь с маршалом прервалась. Пытались восстановить, ничего не выходит.

— Взрывы? Станция разрушена?

— Нет, пока мы можем её наблюдать, но есть сильные разрушения.

— Ясно. Я вылетаю. Готовьте космолёт.

— Какой космолёт? — я успел схватить Ковалёва за рукав. — Ты забыл, что у тебя есть личный пилот?

Он развернулся ко мне, выражение его лица совсем не понравилось мне. Зло сощуренные глаза, сжатые в тонкую линию губы.

— Рей, ты не летишь. Всё, — он попытался вырвать свой рукав из моих пальцев, но я держал его очень крепко.

— Почему? — я подошел вплотную, пытаясь понять причину такой перемены ко мне.

— По кочану.

— Послушай, полковник, мы все равно должны были вернуться на станцию. Там у меня мой челнок. Мне он нужен. Я хочу добраться до моего звездолета, вытащить члена моей команды. Без челнока я этого сделать не смогу.

— Хорошо, — Ковалев тяжело вздохнул. — Мы полетим вместе. Но Дарлин не полетит.

Ах, вон оно что. Полковник не хочет брать с собой Дарлин, боится за нее. Влюбленный дурак.

— Андрей, если вы хотите, чтобы я стала вашей женой, вы должны обращаться со мной, как с обычным, нормальным человеком, а не со слабой и беспомощной женщиной.