— Мне в другую сторону, — откровенно соврал Ромка и подхватил меня под локоть, как недавно его подхватывала Яна. — И Наде тоже. Причём мы торопимся, мне надо успеть на электричку. Так что извини… Мы побежали.

Это было феерично! Практически оставив Яну посреди сквера возле работы, мы с Ромкой помчались к метро. По пути я начала хохотать, да и он тоже улыбался, с иронией поглядывая на меня, и уже у самых стеклянных дверей сказал:

— Видела бы ты своё лицо.

— А что с ним? — тут же насторожилась я.

— Ничего страшного, — смеялся Ромка. — Просто с таким лицом надо идти в атаку, вооружившись сковородкой. Ревнуешь?

— Именно так. Но у меня есть причины, не находишь?

— Какие ещё причины?

— Яна намного моложе меня и…

Договорить я не успела: Ромка, остановившись, чуть оттащил меня в сторону, чтобы не мешать потоку спешащих людей, и прошептал почти в губы, обхватив моё лицо ладонями:

— Может, ты тогда тоже выберешь кого-нибудь… моложе меня? Вон, смотри, паренёк идёт в жёлтой куртке — вылитый цыплёнок, — как раз возраста Яны. Мне — Яну, тебе — его. Договорились?

— Ром, — я хихикнула, испытывая безумное желание поцеловать его улыбающиеся губы, но понимая — на улице это делать ни к чему. — Ну что ты глупости какие-то говоришь?

— Беру пример с тебя в данном случае. — Он наклонился ниже и потёрся своим носом о мой. — Пойдём? А то эта молодая нас догонит, придётся опять отделываться. Второй раз я не выдержу вежливый режим, ещё пошлю её, и шеф опять останется без секретаря.

Ромка опустил ладони, взял меня за руку — и мы быстро зашагали вниз по лестнице, к туннелю.

Надежда

Я долго думала: признаться сейчас или нет? Шла по станции, запрыгивала в вагон вместе с Ромкой, ехала с ним рядом, глядя в тёплые глаза, и думала, думала…

В итоге всё-таки сказала, когда мы стояли в вагоне на следующей станции:

— Я слышала твой разговор. Сегодня, на пожарной лестнице…

Кажется, ничего подобного Ромка не предполагал — потому что он явно удивился. Его брови поползли вверх, а потом он, криво улыбнувшись, произнёс, наклоняясь к моему уху:

— И кучу всего себе нафантазировала, да?

— Да, — призналась я, подняла руки и вцепилась ими в куртку на Ромкиной груди. — Но ты же не говоришь правду. Ни слова не говоришь… Что я должна думать?

— Я могу сказать, — неожиданно ответил он, скользнув губами по моему виску. — Но тебе не будет от этого легче. Наоборот.

Я слегка вздрогнула, но тем не менее произнесла, чуть повысив голос — потому что вагон начал набирать скорость:

— Я всё равно хочу знать правду.

Ромка молчал, и я всем телом ощущала напряжение в его теле. И тоже молчала, понимая: уговаривать бесполезно. Он такой человек: либо да, либо нет, но уговоры не помогут.

— Хорошо, — выдохнул в конце концов Ромка. — Но надо выйти на следующей станции и сесть хотя бы. Только рассказ будет быстрым, Надя, без подробностей. Мне надо успеть на электричку, у меня в запасе не более пятнадцати лишних минут.

Неужели?..

Я всё-таки узнаю правду!

— Договорились, — кивнула я обрадованно. — Я не буду тебя задерживать!

Впоследствии оказалось — радовалась я рано. Рассказ Ромки вызвал у меня миллион вопросов, и радостным он, увы, совсем не был.

Мы сели на лавочку посреди станции. Абсолютной тишины в метро, естественно, не достичь, поэтому Ромка периодически прерывался, ожидая, когда проедет поезд. И очень чувствовалось, что он старается говорить безэмоционально — явно не желая, чтобы я его жалела.

Но эффект от этого получался обратный…

— Лена была подругой моей однокурсницы. Они пришли вместе на одну из встреч выпускников. Почему я говорю «была» — потому что Лена за прошедшие годы умудрилась поссориться со всеми друзьями из прошлого. Когда-то давно она была озорной и весёлой девчонкой, очень красивой и в чём-то даже безбашенной, чем меня и привлекла — сам-то я тот ещё зануда, да и темперамент у меня другой. Мы встречались пару лет, а потом я предложил Лене пожениться. И всё было хорошо… до беременности. Когда Лена ждала нашего старшего сына, она впервые рассказала мне, что сестра её матери, страдая от послеродовой депрессии и заподозрив мужа в измене, выпрыгнула из окна.

В этот момент у меня поползли мурашки по спине, да и не только по спине — по всему организму. Какая женщина будет рассказывать такое, вынашивая ребёнка? Ладно бы ещё она сделала это до беременности, лучше даже до свадьбы, но во время беременности стараешься не думать о плохом…

— Лена сделала это в шутливой манере, — криво усмехнулся Ромка. — Мол, смотри, не провоцируй меня, а то мало ли, и тогда я не воспринял это всерьёз. Я вспомнил о том рассказе, когда жена родила Илью и её поведение изменилось практически полностью. Из весёлой и смешливой она стала угрюмой и раздражительной, постоянно подозревала меня во всём, что только можно и нельзя. Не дай бог не успеть на электричку — всё, скандал. И обязательно рыдания, которые делали меня беспомощным — я вообще не умею разговаривать с плачущими женщинами. Стоило Лене заплакать — и я сразу соглашался на всё или почти на всё. Так продолжалось несколько лет. Любые мои попытки потащить Лену к врачу заканчивались её слезами и моей капитуляцией, из-за чего я постоянно ощущал себя половой тряпкой. В общем, в то время я как раз начал чувствовать тягу к тебе, поэтому предложил Лене развестись. — Ромку передёрнуло — воспоминания точно были неприятными. — Она откровенно психанула. Рыдала, кричала, что не сможет без меня, а ещё вспомнила свою тётку, которая из окна выпрыгнула.