Надежда

Конечно, существовал риск, что у меня ничего не получится. Но я заранее тихонько попросила Лёву проследить, куда пойдёт папа после того, как я закроюсь в ванной, и если возможно — подслушать, о чём он будет говорить.

Однако Костя не стал рисковать, понимая, что любые телодвижения в сторону кухни, коридора и тем более лестничной клетки будут срисованы детьми, и предсказуемо пошёл на балкон в нашей спальне, где я между горшками с фикусами спрятала телефон, предварительно включив на нём диктофон.

Мылась я нервно, будто стояла на иголках, — очень не терпелось послушать, о чём болтал Костя — если вообще болтал. В итоге час я не выдержала, вышла минут через сорок, взяла на кухне лейку и отправилась на балкон, сообщив читающему Косте с улыбкой:

— Пойду полью цветы.

Он ничего не заподозрил — я часто поливала растения именно перед сном. Только кивнул, не поднимая головы от книги.

Выключив диктофон и засунув мобильник в карман халата, я вновь пошла на кухню, вытащив из сумки, с которой ходила на работу, наушники, села за стол, перед этим для антуража налив себе чаю слегка дрожащими руками, и включила аудиозапись.

Первые пять минут, если судить по колебаниям записи, на балконе стояла тишина, а вот после…

— Оль, — услышала я Костин голос, причём достаточно близко — даже подпрыгнула. — Какого хрена?

Молчание длилось секунд десять, и в это время я очень жалела, что не слышу ответ блогерши. С которой — и это понятно по уровню вопроса — у Кости точно были не только деловые отношения.

У деловых партнёров, которым платят большие бабки, не спрашивают «какого хрена».

— Послушай меня, — прошипел Костя совсем не нежно. — Я понятия не имею, зачем тебе понадобилось соглашаться на встречу с моей женой, но, если ты будешь пудрить ей мозги, я клянусь, что вынесу всю эту историю на публичное обсуждение. Тебе же не понравились комментарии под тем постом про любовь? Можешь представить, какими помидорами тебя закидают, если раскроется правда?

Хм-м-м…

Я была озадачена.

На диалог двух любовников Костина предъява тоже похожа совсем не была.

— Хватит мёд мне в уши лить, — почти рявкнул муж ещё через пять секунд молчания. — Мы с тобой договаривались об определённых вещах. И если я пойму, что ты пытаешься соскочить и устроить всё по-своему, — мало тебе не покажется. Конечно, чёрный пиар тоже пиар, но в данном случае он будет слишком чёрным. Поняла?

Я задумчиво отхлебнула чаю из кружки и поморщилась — случайно вместо чёрного заварила пакетик с Оксаниным зелёным, ещё и с ароматом жасмина, который я терпеть не могла. Удивительно, что я почувствовала это только сейчас.

— Ну вот и отлично, — между тем выдохнул с явным облегчением Костя. — Значит, завтра напишешь Наде, что пересмотрела свой график и встретиться отказываешься. Мол, времени нет на рекламу дополнительных книжек. Можешь даже посоветовать ей кого-нибудь взамен. Договорились? Ну и всё. Пока.

Озадаченно хмыкнув, я посмотрела на аудиозапись и, убедившись, что в дальнейшем на балконе стояла тишина, нажала кнопку «стоп» и отключила наушники.

— Что значит вся эта фигня? — пробормотала я, встала из-за стола и выплеснула в раковину недопитый жасминовый чай.

Надежда

Нелегко быть частным детективом.

Я была готова к тому, что обнаружу доказательства любовной связи мужа с Олей Лиззи, но то, что я услышала, не слишком походило на любовь. Или я ошибаюсь?

Я даже была готова к тому, что Костя вовсе не станет никому звонить — что значило бы: либо он боится, либо я сама всё выдумала.

Но в итоге я услышала то, что никак не получалось интерпретировать. Если у Кости с Олей и вправду была любовь-морковь, интим и прочее — разве он угрожал бы ей «раскрыть правду?». Какую правду, ёлки-палки? И не мне ведь раскрыть, а обществу, её подписчикам, что губительно скажется на карьере. Вот это было понятно, но остальное — нет!

Вернувшись в спальню, я села в кресло, глядя на читающего Костю, и задумчиво почесала подбородок, поджав губы. Муж был увлечён романом любимого автора — я видела энтузиазм в его глазах, — и, честно говоря, мне не хотелось мешать ему своими вопросами. Да и не скажет Костя правду. Для того, чтобы он был откровенен, мне сначала надо добыть показания Оли и уж потом предъявлять ему всё вместе — и эту аудиозапись, и её слова, которые тоже неплохо бы записать.

А может, плюнуть? Ясно одно: что-то между ними есть, а этого уже вполне достаточно для понимания, что я всё-таки не свихнулась и не на пустом месте выдумала измену. Какая разница, что там конкретно было? Пусть останется на Костиной совести.

Да, наверное, так и надо поступить. Но у меня, к сожалению, свербело — хотелось выяснить правду. Ведь Костя клялся! Даже детьми клялся. Если не сдержал клятву — грош ему цена как человеку. Значит, я двадцать с лишним лет жила с мужчиной, для которого ничего не стоит сказать: «Жизнью моей клянусь, детьми нашими, родителями моими» — а потом попрать эти клятвы, просто потому что в одном месте зачесалось.

Так ведь Костя тогда говорил…

— Надюш? — Муж поднял голову, оторвавшись от книжки — но взгляд до сих пор оставался расфокусированным, — и мечтательно улыбнулся. — Блин, так интересно! Несмотря на то, что много лет общаюсь с писателями, до сих пор не понимаю, как можно всё это придумывать. У меня самого воображения ноль, ты же знаешь.