Да.

Именно это и значил его сегодняшний диалог с Олей — что он больше не будет. Всё стало очевидным, как только я немного отстранилась от своего предубеждения.

Было бы гораздо проще, если бы Костя был однозначно виноват, — да, Надя? Но «проще» — это не наш случай, увы…

Надежда

Мне пришлось пообещать Оксане, что я постараюсь.

Я сказала ей, что уже обещала Косте три месяца, но честно призналась в собственной неуверенности, что результат будет положительным. И для меня оказалось огромным облегчением, когда Оксана признала за мной право на любое решение и в свою очередь пообещала: каким бы оно ни было, она не станет меня осуждать.

Я чувствовала: дочь понимает меня. Подозреваю, что два года назад Костины откровения стали для Оксаны шоком, поэтому она делала вид, что ничего подобного не слышала. Я ведь тоже притворялась счастливой… А Оксана притворялась несведущей. Видимо, так ей было проще жить. И да, она на самом деле мечтала, чтобы всё оставалось по-прежнему, но в глубине души чувствовала: это невозможно.

Костя, Костя… Что же ты наделал, дурак…

Ведь мы могли бы быть счастливыми до конца наших дней. А теперь остаётся только считать дни до того момента, когда всем придётся признать очевидное.

Счастье после предательства невозможно.

Утром мой план с туркой казался мне даже забавным: теперь, когда всё встало на свои места. Впрочем, раз уж я её купила…

Пришлось достать. Правда, кофе я в ней варить не стала — лень и некогда, — но на плиту поставила.

— Ух ты, красота какая! — восхитился Костя. — Это те индусы продают, да? А я всё думал, когда же ты решишься купить что-то нам, а то всё на подарки да на подарки.

— Вот — решилась. Оля Лиззи виновата.

— Оля? — муж тут же напрягся и посмотрел на турку с подозрением. — А при чём тут она?

— Ну, ей такую же турку якобы любовник подарил, — сказала я небрежно, и на скулах у Кости заиграли желваки. — А я увидела фотку и вспомнила, что давно хотела её купить. Ты же представляешь, как сейчас все побегут приобретать такую же турку, как у Оли… Пока она в наличии, решила опередить поклонников.

— Я Оле ничего не дарил, — процедил Костя, выглядевший так, словно хочет взять турку с плиты и треснуть блогершу по голове. Его аж колотило. — Ни разу. Ничего. Не дарил. Надя, хочешь, в церковь пойдём и я тебе перед иконой в этом поклянусь, а? Ты же знаешь, я верующий…

— Не надо перед иконой, — улыбнулась я. Мне в этот момент Костю было даже жаль. — Я тебе верю.

Костя

Иногда крошечная слабость способна разрушить всё, что строилось и укреплялось несколько лет.

Последние недели Костя не уставал ругать себя. Расслабился! Почти забыл прошлое, которое для него не было настолько травматичным, как для Нади, — ну подумаешь, пара-тройка ничего не значащих отношений с разными девушками на работе! Не любовь же, так — чистое развлечение, расслабление после тяжёлого рабочего дня. И всё продолжалось бы в таком же духе, если бы не Кристина с её претензией на большее.

Оля, настоящая фамилия которой была вовсе не Лиззи, а Лисова, была той же породы, что и Кристина, но Костя не понял этого сразу. И сейчас, мчась по левой полосе в офис, он сжимал ладони на руле, представляя вместо него тонкую девичью шею. Задушить бы дуру… Одно слово: блогерша. Думает, что жизнь похожа на картинки в её соцсетях, такая же пластиковая, и можно получить всё, на что просто ткнёшь пальчиком. Хоть чужого мужа, хоть кучу денег, главное — захотеть.

Да, поначалу Костя не разобрался. Общался с Олей, смеялся над её забавной манерой говорить, жеманничая и будто позируя перед камерой, даже в гости к ней ходил пару раз вместе с коллегами из редакции, смотрел на элитную квартиру на верхних этажах бизнес-центра, где находился «Ямб». Косте было легко с ней… до тех пор, пока Оля его не поцеловала.

В тот день она написала ему в мессенджер — мол, надо обсудить кое-что важное, можете зайти ко мне перед работой? Костя ничего не заподозрил — Оля была достаточно эксцентрична, он уже понял, что в голову ей может прийти что угодно. Собственно, и пришло — сразу как он переступил порог её огромной квартиры с панорамными окнами, Оля сбросила с себя малиновый махровый халат, прижалась к Косте обнажённым и влажным после душа телом и поцеловала в губы.

Первые несколько секунд, когда опешивший Костя не сразу сообразил, что происходит, а когда сообразил, ещё мгновение раздумывал над тем, что ему делать, — искушение всё-таки было сильным, — и стали его роковой ошибкой. Оля, почувствовав в нём желание и слабость, начала уговаривать, настаивать и искушать.

Однако она тоже совершила ошибку. Если бы Оля сразу сказала: «Давай просто расслабимся, никто не узнает», Костя, возможно, и не выдержал бы. Ему всегда было мало одной Нади, пусть и темпераментной, и красивой, но одной. Всегда хотелось разнообразия. И тем не менее разнообразие не стоило реальной возможности разрушить собственный брак, поэтому два года назад Костя принял окончательное решение: больше никаких связей на стороне. Но легко говорить «нет» фантазии в твоей голове, и совсем другое — отказывать обнажённой девушке в твоих руках. Да, это было непросто, и если бы Оля не начала признаваться Косте в любви, он бы, может, и не устоял. Потом бился бы головой об стену, но не устоял.