— Я ознакомлюсь с бумагами, Фёдор? — появилась голограмма Икси, на что Фёдор кивнул.

— В общем, нам надо думать, что будем делать с Марком.

— Только не говори, что он, брызжа слюной, сожжёт в гневе Нижний, — пошутил Кирпич. — Хотя эта корпорация была в его планах… и приложено много усилий.

— Вязать Марка, пока он не успокоится — это тяжко, — подал голос Тимоха. — Как-то сыкатно, атаман.

— Короче, пока его нет, надо что-то приду…

— Марк в Гараже, только что прибыл со своей супругой, — сообщила Икси.

— Ну звиздец… и что нам делать? — вздохнул атаман.

Замок-цитадель рода сокольничих Высецких, пригород Новгорода

Матриарх рода Высецких, Миловида Горышна, сидела на веранде, кутая старые кости в тёплый плед. Смотрела на приусадебный парк и думала, что ей осталось совсем мало. Но то, что она закончит ещё одно дело перед уходом — радовало её старое сердце.

На этом глаза старухи загорелись огнём. Кто-то сказал бы, что «недобрым», а то и потусторонним. Но на самом деле это были отголоски проявления Дара Высецких, термокинеза. И довольно отчётливый показатель, что Миловиду Горышну рано списывать со счетов и хоронить — подобные проявления Дара были следствием использования весьма ощутимого количества эфира. И не каждый одарённый в расцвете сил будет способен на это.

А через четверть минуты в дверь веранды раздался почтительный стук.

— Зайди, Радомир, — раздался громкий, звонкий, совсем не старческий голос Миловиды.

— Здравия вам, бабушка Миловида Горышна, — с глубоким поклоном на веранде появился здоровенный, мускулистый детина.

Тот самый, что пронзил сияющим мечом пол особняка Жировых-Засекиных, объявляя вражду их Роду.

— И тебе сохранить силу подольше, внук. Присядь, — указала старческая рука на пуфик рядом со своим креслом. — И рассказывай.

— Как пожелаете, — ещё раз поклонился Радомир.

И довольно сжато рассказал, как прибыл на приём, понаблюдал и огласил объявление вражды.

— А потом, внук?

— Когда я садился в машину, какой-то недоумок посчитал, что будет весело выстрелить в меня из танковой пушки.

— Вне особняка? — подняла бровь матриарх.

— На границе, — хмыкнул Радомир. — В общем-то, подлость… как от них и ожидалось.

— И?

— Дрянные боеприпасы в сочетании с подлостью никогда не приводили к добру, — с улыбкой покачал головой Родомир.

— Оно и верно, — кивнула Милорада. — Сколько?

— Три танка, и что-то в ангаре было. Не считал.

— Хорошо, — слабо улыбнулась старуха. — Помни, нам надо лишить их всего, по всем устоям. И только тогда мы придём за их жизнями.

— Я помню, Милорада Горышна.

— И ещё одно. Почему ты не дал этому… Мехову сразиться с Евгением?

— Он — это наша месть.

— И ты думаешь, что какой-то дворянчик… Хотя… Он из Мечниковых?

— Да. И был на Сахалине. И на моих глазах сжёг касанием нервы Балицкому. Сквозь эфирный доспех.

— Вот как оно обернулось, — покачала головой матриарх. — А все на Мечниковых давно поставили столб — выродились, измельчали… Впрочем, он и не Мечников.

— Не совсем, бабушка, — улыбался Радомир. — Там такое… дерьмо, что если всплывёт — забрызгает половину столицы. А то и всю.

— А расскажи-ка, — заинтересовалась Милорада.

Последовал рассказ — о неведомо как пропавшем изгнании из рода. О дворянском титуле, обвинении в преступлениях. Браке с «Врагом Империи».

— А он явился на бал с девицей?

— С ней. И непонятно, та ли это или нет. Но представлена как «графиня Мехова», без имени. И непонятно.

— Мог и вправду жениться, по старым укладам. Мальчик шустрый, вроде плюёт на всё это. Впрочем, неважно… То, что не дал связаться с Евгением — верно. Но подумай вот о чём, внук. Коль этот Мехов так силён, да и на кровников наших обижен… Хотя чёрт его знает, но они его обидеть точно желали?

— Желали, Милорада Горышна.

— Вот, так может его к наши делам позвать?

— К мести?!!!

— А ты не кричи. Сами поганые окольничие — наша добыча. Но заводы, склады, гвардия… Много чести в этом? А риск есть. И если столь силён он, как говоришь — так почему бы часть дел ему не предложить? За добычу. Да и дружба с Высецкими на дороге не валяется, а он, говоришь, не глуп.

— Это ваш приказ, бабушка?

— Да нет, внук… — задумчиво протянула старуха. — Тут сам решай. Скоро ты моё место займёшь, а сколько в роду людей будет — твоя забота станет. И сам думай, нужно оно или нет.