— Вот как? Замечательно! И где же он?

— Я видела его в коридоре на верхнем этаже, но ушла, чтобы не спугнуть.

Кому-кому, а боязливой Чисире, в отличие от Иннидиса, были хорошо понятны страхи несчастного спасёныша.

Надо бы его все же проведать. Парню ещё долго здесь жить, а с хозяином дома он едва знаком. Пусть привыкает, раз уж начал вставать и уже не нуждался в постоянном присутствии врачевательницы.

В том, что Хатхиши оказалась права и Ви именно парень, а не мужчина в годах, Иннидис убедился, как только подопечный немного отъелся и начал подниматься с постели. Это было заметно по юношески гибкому телу, по прямой осанке и даже по движениям, которые казались довольно лёгкими, невзирая на палку в руках и хромоту (Хатхиши утверждала, что потом она пройдёт); невзирая и на то, что Ви как будто старался занимать меньше места. Смуглая кожа в тех местах, где не была изуродована шрамами и полузажившими язвами, также говорила о его молодости. Это означало, что в распоряжении Ви ещё достаточно времени, чтобы выздороветь и начать новую жизнь свободным человеком. Хотя он вряд ли когда-нибудь восстановится полностью: слишком уж изуродован телом и, наверное, душой. Его взгляд казался настолько пустым, что Иннидис даже думал, что его спасёныш туповат от рождения.

На верхнем — третьем — этаже, помимо гостевой комнаты, где разместили Ви, была ещё и мастерская Иннидиса — святая святых, которую он всегда закрывал на ключ, если сам в ней не оставался. Также на этаже находилась небольшая зала для дружеских приёмов. Уютная, удобная и красивая, она лучше других располагала к приятным беседам. Мягкие кресла и низкие столы и стулья возле них, тканевые подушки на пушистом ковре и музыкальные инструменты на стойках у стены, если вдруг кому-то из гостей захочется поиграть. На арочном окне висели бархатные занавеси, сейчас открытые, а с потолка на цепочках свисали аккуратные бронзовые лампы.

Там, в этой комнате, Иннидис и обнаружил Ви, заглянув туда через приоткрытую дверь. Тот сидел на полу у одной из стоек, отложив палку в сторону, и медленно, будто зачарованно тянул к лире искорёженные, покрытые струпьями пальцы. Вот-вот — и коснётся струн. А ведь её совсем недавно настроили.

Иннидис распахнул дверь.

— Не трогай! — воскликнул он резче, чем следовало.

Ви вздрогнул всем телом, отдёрнул пальцы и, обернувшись, отпрянул к стене и сжался, опустив голову и защищая её руками, затравленно глядя в пол. Иннидис никак не мог привыкнуть, что на беднягу так действуют резкие звуки или движения.

— Я не хотел кричать, — мягко сказал он. — Но я только что её настроил. Хочешь посмотреть, как на ней играть? Я могу показать.

Ви заморгал воспалённым веком, неуверенно убрал руки от головы и пошевелил губами, отупело посмотрев на него, что Иннидис расценил как «да».

Настанет ли тот день, когда его спасёныш начнёт походить на человека? Как его так исковеркали на той шахте, что сотворили?

Иннидис пододвинул невысокий табурет и взял лиру. Немного подумав, решил сыграть для Ви коротенькую простенькую мелодию, звучанием похожую на те песни, которые пели в простонародье. Возможно, она будет ему ближе и понятнее, чем изысканная замысловатая музыка, столь любимая знатью. К тому же не больно-то хорошо Иннидис играл на лире, как, впрочем, и на остальных инструментах.

Как и всех вельмож, его с детства учили музыке, но по сравнению с другими он так и не преуспел в этом и не получал от занятий никакого удовольствия. Повзрослев, играл лишь изредка, только чтобы не растерять навыки, и когда Аннаиса просила сопроводить музыкой очередной её танец.

Сейчас он тоже сыграл не слишком-то ладно, пару раз ошибся даже в этой простой композиции, но Ви вряд ли мог это заметить и вроде бы ему понравилось. Он сидел, склонив голову набок и прислушиваясь, а потом тихо-тихо сказал: «Спасибо, господин».

ГЛАВА 2. Подарок заморского гостя

День стоял пасмурный, но душный, влажный и безветренный, так что Иннидис весь взмок, пока добирался до лавки ювелира, где поджидали заказанные для Аннаисы серьги и браслеты. Расположенная поблизости от центральной площади, особняка градоначальника и домов знати, лавка эта и от дома Иннидиса находилась недалеко, однако ему взбрело в голову поехать к ней кружным путём, чтобы насладиться прогулкой по тутовой аллее вдоль обмелевшей (как и всегда летом) Тиусы.

Это оказалось дурной затеей: возле реки воздух был ещё более вязким и влажным, и прогулка не доставляла ни малейшего удовольствия. Решив её прервать, Иннидис пустил Жемчужинку рысью, чтобы скорее добраться до нужного места. Свернув с аллеи, выехал в Мастеровой переулок, где жили в основном разного рода ремесленники. Их двухэтажные домики — на первом этаже лавка или мастерская, на втором само жилище, теснились плотно к узкой улице и иные дома смотрели окна в окна друг другу.

В здешней ткацкой мастерской Иннидис обычно брал ткани для рабочей одежды прислуги: иногда сам, порою отправлял Мори, но чаще вторую домашнюю работницу — бойкую Кадмису. Однако сейчас было начало лета, а эта хорошенькая пухлая девушка работала у него только в период с конца осени до начала весны. В остальное время года жила в деревушке неподалёку, помогая родителям сажать овощи и злаки и собирать урожай.

Ткацкая мастерская находилась как раз по дороге, так что Иннидис порадовался, что завернул сюда. Чисира, обычно обшивавшая прислугу, не так давно заикнулась, что неплохо бы справить новому домочадцу какую-нибудь одежду. До сих пор Ви ходил в старой тунике и штанах Иннидиса, изрядно поношенных, которые к тому же были исхудалому парню откровенно велики, но в одежде Мори или Орена он бы и вовсе утонул. Так что Иннидис согласился с прислужницей и пообещал раздобыть ткань, но потом это вылетело у него из головы, а девушка, конечно же, постеснялась напомнить. Он вспомнил сам, оказавшись здесь.