Вообще-то танцы, в отличие от музыки, считались не самым обычным занятием для знатных девиц и юношей, хотя и не возбранялись. В основном же во дворцах и роскошных особняках танцевали, радуя господ и их гостей, так называемые рабы для развлечений. В провинциях наподобие Лиаса они почти не встречались, зато в столице и зажиточных торговых городах были едва ли не в каждом богатом благородном доме.

Пока недолгое время Иннидис жил в одном из пригородов Эртины, он несколько раз видел этих красивых, грациозных, дорого одетых рабов и рабынь, которые смотрели надменными взглядами на тех, кто был не так родовит и состоятелен, как их господа. Если к кому из невольников Иннидис и не питал сочувствия, так это к ним, рабам для утех. Эти люди выглядели не просто довольными своим положением — они будто гордились им и той заоблачной стоимостью, в которую их оценивали. Иннидис, конечно, сознавал, что это не их выбор, что многих приучали к этому с детства по воле господ, но ничего не мог поделать со своим предубеждением и презрением, которое к ним испытывал.

Мирран Заккий опаздывал. Иннидис воспользовался этим, чтобы всё-таки переодеться и привести в порядок волосы, но, как назло (как это часто бывает), вельможа приехал ровно в то время, пока он находился внутри. Спасибо Аннаисе, которая встретила мужчину вместо него, представ в излюбленном ею образе знатной госпожи, принимающей гостя.

Она усадила Миррана на мраморную скамью в беседку, велела Чисире принести вино и сыр с маслинами, сама же сидела напротив и с видом величественным и взрослым вела беседу.

Так и застал их Иннидис, когда спустился в сад. Мирран Заккий, молодой русоволосый вельможа в хлопковой синей тунике и серебряных украшениях, с лёгкой улыбкой слушал девочку и что-то говорил сам.

— …много их было в Эртине? — уловил Иннидис обрывок его вопроса.

По всей видимости, Аннаиса опять рассказывала о столице. Она любила вспоминать о ней, ей явно не хватало её красоты, роскоши, великолепных торжеств, празднеств и представлений. Здесь, в провинции, в небольшом городке Лиас, девочке было скучновато, хотя она и старалась не показывать этого, понимая, что сейчас в Эртину всё равно вернуться не сможет — Иннидису не по средствам содержать там дом и поддерживать связи с тамошним высшим обществом.

— Всех благ, Мирран, — улыбнулся он гостю. — Рад тебя видеть. Извини, что задержался и не смог встретить.

Мирран поднялся ему навстречу, вслед за ним встала и Аннаиса.

— Приветствую, Иннидис, да благоволит тебе Лаатулла, — сказал вельможа. — Прекрасная госпожа Аннаиса развлекла меня приятной беседой и не дала заскучать в ожидании.

Довольная девочка кивнула, принимая благодарность.

— Я всегда рада поговорить со столь великолепным вельможей, — пропела она. — Я бы пообщалась ещё, но меня ждут дела. Оставлю вас с дядей Иннидисом.

Обменявшись с Мирраном короткими поклонами, она ушла по садовой дорожке к дому важной неторопливой походкой, с прямой спиной и высоко поднятой головой. Иннидиса всегда забавляло, как она за долю минуты умела перевоплощаться из озорной девчонки в гордую госпожу и обратно. Пожалуй, этому умению способствовали и её танцы: какие только образы она в них не отыгрывала.

— У тебя прелестная племянница, — сказал Мирран. — Как повзрослеет, будет блистать на торжествах у градоначальника.

— Думаю, когда она повзрослеет, уедет жить в столицу и забудет о нашем захолустье, — усмехнулся Иннидис.

— Значит, будет блистать там, — рассмеялся в ответ Мирран.

Пожалуй, этот человек Иннидису скорее нравился, хотя они были не слишком хорошо знакомы.

— Ну что, пойдём, покажу тебе статую?

К его радости, Мирран Заккий остался удовлетворён работой. Они ещё немного поговорили на столь нелюбимые Иннидисом темы «ни о чем», затем два раба, приехавшие вместе с гостем, аккуратно унесли и поставили бронзу в повозку.

Посмотрев вслед уезжающему заказчику, проследив за закрывающим ворота Ореном — работником на подворье, Иннидис ещё немного без цели побродил по саду и вернулся в дом.

Внутри, в гостиной, его встретила Чисира, смахивающая пыль со стола и бронзовых полок на стене, с четырёх гипсовых статуй по углам и с парчовых диванов и тахты. Увидев его, девушка поклонилась и улыбнулась как всегда смущённо.

Тихая, пугливая, как лань, стеснительная и скованная, она, вероятно, навсегда останется служанкой в его доме. Он не мог себе представить, чтобы она прижилась где-то ещё. Слишком несмелая, не способная себя защитить, девушка даже через пять лет после освобождения перед всеми робела. Другие бывшие рабы обычно уходили спустя время — и он это поддерживал, — но этой, пожалуй, будет попросту небезопасно там, снаружи. Вот если бы Мори всё-таки нашёл к ней подход…

Светловолосый великан уже около года был в неё влюблён и даже не слишком тайно, раз это замечали все. Кроме самой Чисиры. Кажется, Мори её попросту пугал. Она боялась его интереса, его вопросов, его громогласного смеха и того, что он такой огромный.

— Все хорошо, Чисира? — привычно спросил Иннидис.

— Да, господин, — тихо ответила девушка, потупившись. — Сетия скоро сготовит обед. Но госпожа Аннаиса его пропустит, она вместе с наставницей собирается поехать к своей подруге. А ещё Ви наконец вышел из комнаты.