К тому времени мой отец построил храм на своей родине в Удумулле. Он пригласил руководить храмом Почитаемого Силананду, о котором я говорил ранее. Мы были немного знакомы. По дороге домой я посетил храм. Я часто засыпал вопросами молодых монахов, но никогда не подходил к настоятелю, так как боялся его. Выслушав меня, они сказали, что я говорю, как христианин. Они также сказали, что у меня ошибочные доводы.

Поскольку я не получил ответов на свои вопросы, у меня зародились сомнения. Монахи не разбили антибуддийские доводы «Будда Лабдхи Винишаи». В то время у меня еще не было глубокого знания Дхармы. Однако я прочитал все джатаки, осилил большую часть «Саддхарма-ланкараи» и принялся за «Саддхарма-ратнавалию». У меня сформировалось определенное понимание. Но вместе с изучением географии моя вера уменьшалась, так как я не мог принять буддийский взгляд на устройство Вселенной. Религиозные дебаты перешли на газетные полосы: «Сандареса» против «Гнанарты Прадипаи». Они стали известны как «метание молний». В нашем магазине продавалась «Сандареса», а в соседнем — «Гнанарта Прадипая». Дебаты продолжались около года и закончились победой буддистов. Читая их аргументы, я уничтожил свои сомнения относительно устройства Вселенной.

Я сделал хорошую подшивку из газет. И у меня возникла следующая мысль: «Все это время я был под пеленой лжи христианских критиков. А ведь могут быть и другие, одураченные как я». Я понял, что должен дать ответ их пропаганде. В «Метании молний» я нашел ответы на все аргументы католиков. Я подумал, что должен получше изучить Дхарму,

чтобы достойно отвечать им в будущем. Эта идея крепко засела у меня в голове.

В тринадцать я окончил школу. Став студентом-практикантом, я готовился сдать экзамены на преподавателя. В итоге я проработал помощником преподавателя два года. Также я регулярно посещал вечерние занятия по английскому. Тогда я прошел по конкурсу в две школы — в Ратнапуре и в Коломбо. Но не принял ни одно из предложений из-за желания стать монахом. Каждый день я ждал, когда мое желание исполнится.

Отец умер, когда мне было двенадцать лет. Локу Татта стал моим единственным опекуном. Из-за преоб ладания христианских взглядов в обществе я стал еще сильнее стремиться стать монахом. Я попросил у Локу Татты и Локу Аммы разрешения стать монахом, но они его не дали. К тому времени у Локу Аммы появились собственные дети. Я напомнил ей об обещании, данном моей матери, и заставил поговорить с Локу Таттой о моей дальнейшей судьбе. Оба ответили, что никогда этого не разрешат. Наконец Локу Татта сказал: «Люди скажут, что я отдал тебя в монахи, чтобы оставить все имущество своим детям. Мы лучше отдадим в монахи твоего кузена». Фактически они любили меня больше, чем родных детей. Иногда они шлепали моих кузенов за какую-либо провинность, но меня никогда не трогали.

Не получив разрешения, я ожесточился. У нас в магазине были и наемные работники, большинство из которых были католиками. Кухня у нас была очень просторной и мужчины спали прямо там на полу. После ужина, когда они отправлялись отдыхать, я начинал с ними вести религиозные споры. Они критиковали все — даже Будду. Однажды, разгневавшись, я ударил одного из них.

Магазином заправлял мой дядя. Работники пожаловались, что я ударил одного из них. На это дядя ответил: «Он сам по себе. Он меня не слушает. Пожалуйтесь моему брату». Локу Татта прибыл около семи. Работники тут же стали жаловаться на меня. Он позвал меня и спросил: «Зачем ты ударил его? Зачем начинаешь драться в таком юном возрасте? Ты не можешь здесь оставаться. Возвращайся-ка домой». Для меня это было самым суровым наказанием.

От школы до магазина было километра два. И от магазина до дома еще около километра. Так что, когда я ночевал дома, мне приходилось проделывать приличное расстояние. По вечерам я часто ходил в храм. Махатеро (главный монах) сидел на веранде с книгой в руках. Я заходил внутрь и разговаривал с другими монахами. Иногда мы даже спорили. Эти монахи были гораздо крупнее меня, но я легко мог схватить одного и швырнуть к стенке. И бросался наутек. Когда Локу Татта приходил в храм, монахи жаловались ему. Вернувшись, он строго смотрел на меня, но ничего не предпринимал. Он говорил: «Ты не можешь здесь оставаться. Возвращайся в магазин». Таким образом, я перемещался в магазин. Там я начинал спорить с работниками по религиозным вопросам, бил их в качестве наказания и отбывал домой.

Вообще раньше я был очень вспыльчивым. Несколько раз я избивал работников магазина. В монастыре я толкал монахов и прижимал их к стене. Я и правда был силен. Главный монах не знал о моих проделках, поскольку ему не докладывали.

Такяижил — по нескольку дней то дома, то в магазине. Однажды я специально задержался в школе и вернулся уже с моей сестрой около семи часов. Мы бродили в полных потемках по джунглям. Локу Амма и Локу Татта здорово перепугались. В джунглях не было никаких строений, только одинокая тропа. Локу Татта был уже готов отправиться на наши поиски. Когда я вошел в дом, Локу Татта был очень серьезен и пристально смотрел на меня. Локу Амма прошептала: «Отец не в духе. Сегодня он тебе покажет».

Локу Татта сказал:

— Подойди. Почему ты так задержался?

Я молчал.

— Ты ходил на английский?

— Нет.

— Почему?

— Не хотел.

— Может, и в школу перестанешь ходить?

— Может.

— Тогда будешь смотреть за магазином.

— Нет.

— Тогда станешь смотреть за землей, чайными плантациями и работниками на полях.

На все я отвечал «нет».

Локу Татта был в бешенстве.

Наконец он спросил:

— Что же ты хочешь?

Я сказал быстро и громко:

— Я хочу быть монахом.

Локу Татта сказал с издевкой:

— Как же ты будешь соблюдать строгие монашеские правила, если создаешь одни проблемы, ссоры и избиваешь людей?

Тогда я ответил:

— Я не могу оставаться в магазине. Я не могу жить дома. Я должен стать монахом. — И напомнил: — Я был передан Локу Амме с условием, что вы отдадите меня в монахи.

— Этому не бывать никогда.

— Тогда я убегу. Я стану монахом, хотите вы этого или нет.

Локу Татта прекратил споры и сказал: