После того мы дважды в неделю стали изучать «Абхидхамматта-санграху». Она полагалась молодым монахам. После повышения моего статуса я перешел к трем разделам «Винаи»: «Параджике», «Пачитхии» и «Париваре» с комментариями. Мой учитель рекомендовал мне не задерживаться на «Субходаланкарае». Он дал мне лишь ее общий обзор. Также мы коснулись по главе из «Дигха-никаи» и «Мадджхима-никаи». Мы выискивали корни и окончание слов, и нам давали объяснения комментариев.

Днем я учился у своего гуру, а по ночам продирался сквозь «Саньюту-никаю» с комментариями самостоятельно. Я закончил ее прежде, чем мне стукнуло двадцать. Мы читали книги на листьях ола. В то время печатных книг было не так много. Я прочитывал один отрывок из «Маджхимы-никаи» и обращался к гуру с вопросами по непонятным местам. Так же, практически самостоятельно, я прошел и «Дигха-никаю». Я закончил их еще до моего двадцатилетия.

Ночами я читал палийские тексты с комментариями от корки до корки, и они прочно осели в моей голове. Через день-два я читал тексты на сингальском. И наконец наставник дал мне «Буддачаитхаю» Ашвагхоши. Это была моя первая книга на санскрите. Затем последовало еще несколько книг на санскрите. Мне не пришлось прилагать каких-то особых усилий для изучения этого языка. Хамудуруво сказал: «Необязательно читать все. Выбери несколько из тех, что я тебе дал».

Когда мне было 24, Хамудуруво сказал: «Ты успешно закончил программу обучения. Дальше занимайся самостоятельно. Займись изучением английского». Он хотел отправить меня в колледж «Ананда». Поначалу мне не очень нравилась идея изучать английский. До 24 летя концентрировался на изучении палийской грамматики и Трипитаки. Но к тому времени я прошел практически все книги Трипитаки. Что касается учебников по грамматике пали, то я самостоятельно прочел практически все книги.

Нам задавали читать так много, что у меня было только два с половиной часа на сон в течение девяти лет. Одно за другим я читал палийские тексты, стихи на пали, работы на сингальском и так далее. Я получил огромный опыт работы с палийским языком. Я стал разговаривать на пали так же бегло, как на сингальском. Каждый вечер Хамудуруво созывал нас и говорил: «Давайте поговорим на пали», — и первым начинал разговор. Мы беседовали с ним на пали, а он указывал нам на ошибки, которые мы допускаем при разговоре. Он давал нам читать вырезки из газет и находить ошибки и там. Он спрашивал, не видим ли мы грамматических ошибок. Если мы ничего не находили, он сам указывал на них. Получая газеты на пали, санскрите и сингальском, мы искали там ошибки. Ну а ежели ничего не находили, он это делал за нас.

Вот так шло наше обучение. Благодаря знаниям, обретенным за счет этого метода, я легко вижу ошибки на любом языке, будь то пали, санскрит или сингальский. К тому времени мне было двадцать четыре года, а значит, я учился у Хамудуруво уже девять лет. У нас было мало выходных— только Новый год, Весак и Посон. Все остальное время мы были заняты учебой. Вечером мы должны были повторить гуру то, что запомнили за день, на что уходило два часа. Перед своим отбытием в Коломбо я знал наизусть две с половиной главы «Винаи», «Махаваггу» и «Сулуваггу» целиком, половину «Параджики», часть «Пачиттии» и «Нигхандувы» на пали и хорошую часть «Сараттадипанитики». Еще в самом начале обучения я выучил «Дхатуманджусу».

Запоминание книг на пали дало мне то, что, начиная писать, я сразу вспоминал предложения из книг. Я говорил и писал одинаково хорошо.

Образование, которое мы получили за девять лет, сейчас не получить и за двадцать. Я считаю, мы получим гораздо больше знатоков пали, сингальского и санскрита, если будет введена старая система обучения биккху.

Когда Хамудуруво отправился в дальние края распространять буддизм, я стал сопровождать его, чтобы не позабыть изученное. В любой доступный момент он проверял мои знания снова и снова.

Таким образом, гуру Хамудуруво обучал меня с неподдельной заинтересованностью. В те дни путешествия не давались так легко, как сейчас. Не было автомобилей и автобусов. Расстояния в 10–20 миль делались исключительно пешком. Вечером мы давали проповедь, а возвращались к себе только следующим днем.

Я помню интересный случай. Однажды Локу Хамудуруво пригласили для лекции в деревню под названием Меддегама, приблизительно в шести милях от Балангоды. Локу Хамудуруво сказал мне: «Я вернусь только послезавтра. Возьми с собой несколько книг и идем со мной». Хамудуруво сопровождал еще один ученик. Я шел позади. Локу Хамудуруво шел молча, смотря на землю перед собой. Пройдя немного, он спросил меня: «О чем ты думаешь в дороге?» Я ответил: «Я не был здесь раньше и потому рассматриваю растительность, горы и долины». Я сказал, что в общем-то ни о чем не думаю. Тогда Хамудуруво сказал: «Так нельзя. Думай о том, что ты выучил из книг. Иначе ты быстро все позабудешь. В дороге я как ребенок думаю о выученных уроках».

Когда мы прибыли в храм, Хамудуруво посоветовал: «Нужно проявить такое внимание к обязанностям храма, будто сам живешь здесь. Осмотрись в вихаре, а потом перескажи мне то, что изучил». Так что я не пропускал ни дня занятий.

Иногда Локу Хамудуруво воспроизводил по памяти «Абхидхармарту-санграхаю», чтобы мы послушали. Иногда он читал нам ее на ночь. Частенько он читал наизусть «Сарасвату Вьякарану». У Почитаемого была привычка бормотать то, что он запомнил. А он помнил более двух тысяч стансов «Винаи Винишчаи». Иногда он повторял их просто так, во время отдыха. Он был лучшим примером того, как следует учиться. Мое усердие к запоминанию и концентрации происходило как раз из-за наблюдения за ним. Он никогда не интересовался украшением своего тела, места жительства и накоплением имущества. Я также перенял это от него.

В двадцать лет, а точнее 14 июля 1916 года, я получил посвящение в полные монахи. Моим наставником стал считаться Достопочтенный махатеро Дамахана Даммананда, учитель моего гуру Хамудуруво. Он проживал в Махавалатенне Чандрасекаре Мудалиндарамае, построенной Адикарамом. Руководил же даякой Рате Махаттая, которого позже сменил на посту его зять, г-н Барнс Ратватте, отец Сиримаво Бандаранаике. Когда мне было около двадцати, Рате Махаттая поговорил с моим наставником насчет того, чтобы отправить меня в Видьодаю Пиривену в Малигаканде. Он подчеркнул, что образование в нашем храме очень хорошее, но мне будет полезно получить более современное образование. Мой наставник согласился. Рате Махаттая попросил г-на Барнса Ратватте встретиться с Локу Таттой и сообщить ему о возможности перевода «маленького монаха» в Малигаканду Пиривену. Г-н Барнс Ратватте отправился в наш магазин ради разговора с Локу Таттой.