Трипитака была поделена на триста частей, каждую из которых отдали своему переводческому комитету. Комитеты состояли из пяти монахов, преимущественно мьянманских. Комитет делал правки, затем отправлял их в Комитет главных редакторов, а тот уже передавал материал в печать. В Комитете главных редакторов Шри-Ланку представлял Полватте Буддхадатта маханаяка теро. Он проработал в этом органе несколько месяцев, но затем вынужден был вернуться на Шри-Ланку. Поэтому следующим представителем от Шри-Ланки назначили меня.

В общей сложности я проработал там около десяти месяцев. Все наши обсуждения в Комитете главных редакторов проходили на пали. Было заметно, что Комитет с особым вниманием относится к палийским копиям со Шри-Ланки и из Таиланда.

Давным-давно, когда буддисты Мьянмы получили монашеское посвящение от шри-ланкийских биккху, монахи во главе с Чаппатой Теро отвезли туда копии палийских текстов, а также копии комментариев (atuwa) и комментариев к комментариям (tika), которые были сделаны со старых книг на пальмовых листьях. Мы заметили, что в эти копии вкрались ошибки. Во время правления короля Миндунмина состоялся Буддийский собор, и исправленные тексты Трипитаки высекли на мраморе. Эти надписи прекрасно сохранились до наших дней. Именно эту версию мы и использовали при редактировании. Мы заметили, что копии, сделанные в свое время на Шри-Ланке, по-прежнему содержат ошибки. Поэтому в финальной редакции мы исправили даже их и перед отправкой в печать сравнили наши материалы с Трипитакой со Шри-Ланки и из Таиланда. Всем монахам, принимавшим участие в Соборе, вручили отпечатанные копии текстов.

Мьянманские монахи протестовали при любом отклонении от мраморной Трипитаки. В таких случаях в известность ставили президента, премьер-министра и министра Сасаны. Помнится, обе стороны приглашали в резиденцию президента либо премьер-министра. Порой нам приходилось даже спорить с мьянманскими наяками теро. Эти дебаты должны были вестись на бирманском — на их родном языке. Главой нашего Комитета редакторов был Махасисаядо теро.

Однажды мы вели долгие споры по поводу «pattha pattha pulakam» (меры веса зерновых культур) из раздела «Веранджа» «Параджика-пали». В старых изданиях мьянманских книг, а также на мраморных скрижалях в секции Параджика было написано «pattha pattha mulakam». Мьянманские монахи с пеной у рта доказывали, что правильное написание — это «mulakam». Дискуссия зашла в тупик, и нас пригласили в резиденцию У Ну для дальнейшего обсуждения. Он поинтересовался, что я думаю по этому поводу. Я спросил, могу ли я ответить на пали, поскольку не знаю бирманского. Премьер-министр У Ну сказал, что у нас разное произношение и в отдельных местах они рискуют не понять меня, а я — их, поэтому мне лучше изложить свои мысли на английском. «Учитель, говорите на английском. Я переведу на бирманский», — сказал он.

Тогда я изложил свою точку зрения. Я привел выдержки из санскритских словарей. Биккху возразили: «Учение Будды не нуждается в книгах на санскрите». Я ответил: «Пали — это язык, на котором говорили в Дамбадиве (в Индии). Это был язык магадхи. Ардха-магадхи, санскрит и пракрит — его ближайшие родственники. Во всех этих языках „mulaka“ — ядовитый корень. Злака под названием „mulaka“ не существует. В старых санскритских словарях „pulaka“ обозначает разновидность зерновых культур, которыми кормят лошадей. „Mulaka“ в „Параджика-пали“ и есть та самая „pulaka“. Поэтому правильный вариант это „pattha pattha pulakam“. Тогда мьянманские монахи твердо заявили, что нам не подобает исправлять учение Будды с помощью брахманистских текстов.

«Что касается учения Будды о скандхах, дхату, аятанах и так далее, нам не следует искать помощи у санскритских словарей. Но Будда не вводил новых терминов, когда речь шла о злаках и прочих предметах повседневного пользования. Это были общеупотребительные слова того времени», — подчеркнул я. «В подобных вопросах мы должны прибегать к помощи языков, родственных магадхи, а также к помощи словарей. Поэтому мы не разделяем мнения мьянманских монахов», — повторил я. Президент Мьянмы, премьер-министр и министр Сасаны приняли мою точку зрения. В конце концов было решено, что версия нашего комитета «pattha pattha pulakam» останется без изменений. Мьянманские монахи хранили молчание. На этом спор закончился.

Когда в ходе обсуждений Комитета главных редакторов мьянманские теро хотели обосновать свою точку зрения, они ссылались на «Маха Сабда Нити». В таких случаях я говорил им, что мы уважаем автора «Сабда Нити» и считаем его великим пандитом. Но при этом я доказывал, что он допустил ряд ошибок. Во время подобных дискуссий они чувствовали себя задетыми, ведь мы критиковали грамматику «Сабда Нити», составленную в их родной стране. «Мы должны исследовать учение Будды безо всяких предрассудков. Нельзя покрывать ошибку лишь потому, что ее допустил какой-то уважаемый пандит или гуру. Мы должны быть смелыми и называть ошибку ошибкой. Нужно проверять наше понимание с помощью тщательного изучения», — пояснил я. «Тот, кто не принимает конкретного решения, склонен к колебаниям. Здесь же мы должны широко мыслить и высказывать свое мнение», — заявил я и указал на ошибку в «Сабда Нити».

Был момент, когда мы спорили над именем Ниганто-натапутта. «Сабда Нити» указывала, что «ната» в данном случае означает «танцовщица». Таким образом, получается «Ниганта, сын танцовщицы». Я указал на то, что это неправильно, что имеется в виду «царевич кшатрийского рода Ната из Личчави». Поскольку он был сыном кшатрия из рода Ната, его называли Натапутта. Это тот же Ната-путта, что и в палийских источниках. Он не был сыном танцовщицы. Хотя «Маха Сабда Нити» — очень полезное и авторитетное издание, в ней не обошлось без ошибок. Мы не должны принимать что-либо на веру только из-за авторитета. Для вынесения окончательного решения нужно сравнивать «Маха Сабда Нити» с более старыми работами, такими, как «Каччаяна», «Грамматика Моггалланы» и сопутствующими им текстами, например «Рупасиддхи» и «Моггаллана-панчикой».

Я сказал монахам об этом, и они согласились со мной. В процессе редактирования мы постоянно вели подобные разговоры и я всегда чувствовал дружелюбное отношение со стороны членов комитета. Впоследствии я узнал, что члены Комитета главных редакторов, а также президент, премьер-министр и министр Сасаны решили присвоить мне титул Агга Махапандита.

Вскоре должно было начаться первое заседание Собора. Послания, полученные от видных деятелей Индии и Шри-Ланки, были в основном на английском. Мне поручили перевести их на пали и написать, используя бирманскую письменность. Этой работе я посвятил несколько месяцев, и именно эти документы вручили собранию Сангхи.