– Командир, – тихо сказал Шесть, не глядя, – если пойдёт плохо… вы знаете, что делать.

Честно, не знал. Но кивнул. Потому что Золотарёв – знал. Или должен был знать. А если нет – то придумал бы. Иначе какой из него, меня командир.

Корпус бэха завибрировал и донёсся шум маршевых ускорителей. Сейчас. Перегрузка бросила в бок. Всё, мы вне пределов линкора.

Экраны ситуативной осведомлённости загорелись. Господи Иисусе. Казалось, мы падаем на этого странного исполина. Явно инопланетный корабль, у которого всё крутилось, что-то искрило и вспыхивало. И самое главное, силовые щиты. К нему летели торпеды, но уничтожались противником на раз. И только вспышки рейлганов обозначали, что ведётся непрерывный огонь. С нашей стороны было два линкора, два крейсера и шесть эсминцев. И рой перехватчиков и нас, морпехов на бэхах….

Бэха вибрировала всё сильнее – с каждым импульсом маршевых ускорителей казалось, что она вот-вот рассыплется. Металл под ногами скрежетал на грани слышимости, а ремни креплений впивались в грудную пластину. Статусные лампы мигали – зелёный, оранжевый, снова зелёный. Визоры гудели телеметрией. Цифры падения, расчётные точки высадки, прогнозы столкновений с фрагментами корпуса цели. Всё слишком быстро.

В реальности не управлял ничем – управлял протокол. И он вёл меня туда, где "тень" стелилась над пеплом Луны.

– Десять секунд, – прозвучал голос искусственного оператора. Без эмоций. Холодный, как вакуум.

Где-то позади кто-то тяжело вздохнул. Кто-то перекрестился. Кто-то напряг пальцы, сжавшись, как пружина.

И вот…. Разгерметизация. Сухой треск. Хлопок вакуума. И тишина. Сработала защита. Пробоины заделаны.

Перед глазами – только широкий щит визора, с прозрачной проекцией того, что творится снаружи.

А снаружи…. Чудовище.

Маршевые двигатели вышли в торможение. Падения не было – наоборот, подъём. Мы приближались к поверхности объекта, как к стене. Гладкой, чёрной, матовой. Без иллюминации. Без теплоотдачи. Только датчики фиксировали десятки активных точек, разбросанных по внешней броне, – турели, люки, неизвестные устройства.

Пристыковка.

– Пять секунд до касания, – выдал ИИ.

– Переход на штурмовой протокол, – ответил, не думая. Рот сам сказал, тело – уже знало. И да, теперь тоже знал.

Бэха тряхнулась. Присоски врубились, механизмы приварки схватили корпус. Пошёл гул сварки. Резак резал. Охлаждающая пена с шипением ползла по краю вырезаемой шахты.

– Потери на подлёте: шесть аппаратов. "Восемь", "Одиннадцать", "Тринадцать", "Двадцать", "Двадцать первый", "Тридцать второй", – сообщил кто-то. – Их снесли по пути. Противник уже ведёт точечный огонь.

– Отмечено, – буркнул Шесть.

Визоры проецировали схему: точки пробития, траектории входа, плотность атмосферы – в пределах нормы, на чужом корабле искусственная атмосфера. По составу почти такая же как на Земле. Мы так не можем. Давление стабильно. Значит, штурмовать можно без перебазирования внутрь шлюза. Меньше времени – больше шансов выжить.

– Готовность по группам? – в броне, стою у люка.

– "Гамма" – в позиции. "Дельта" – ждёт. "Сигма" – потери два человека, компенсировали с "Иоты", – отрапортовали быстро, без истерики. Дисциплина как скальпель. В бою некогда рефлексировать, только то что давно и прочно отработано и вбито на уровне рефлексов.

– Вскрытие через пятнадцать секунд. Цель – пробить к ближайшему реакторному узлу, занять. Ну, или к чему-то такому. Контроль доступа. Никто не геройствует.

– Принято.

И вот он – щелчок. Секция обечайки упала внутрь. И шагнул, первым.

Внутри – технический коридор. Сделан, словно человеком, но надписи на буквы совсем не похожи. Это же руны! Высота прохода чуть выше среднего человеческого роста. Для меня низковато. Стены из чернёного композита. Плоские полосы освещения, встроенные в потолок, моргнули от перегрузки, но зажглись.

Ни пульсации. Ни органики. Чёткая, технологичная геометрия.

И воздух – не пустой, датчики идентифицируют запах металла, масла и горячей пластмассы.

Живое судно. Но не в смысле "живое" – а в смысле на ходу, активно сопротивляющееся вторжению.

Контакт с противником – сразу.

– Справа, на девять! – закричал кто-то.

Из-за поворота влетают дроны – не на гусеницах, не на ногах – летающие стабилизированные турели с многогранными торцами. Огонь – синими вспышками. Высокоскоростные заряды, похожие на плазменные выстрелы. Технология явно не наша, и не нашего даже уровня. На земле пока только разговоры про что-то такое, ну ещё сверхи так делают. Да, по-прежнему проскакивают воспоминания в мозгу, что очень помогает.

Ответ – моментально.

– "Сигма", огонь! – отдал запоздалый приказ, который никто и не ждал.

И без меня всё делалось, словно на автомате. Не зря так долго тренировались.

– "Иота", обход через верхнюю трассу, ломай им подачу!

Но он и сам это уже делал. Ну, так-то командир и должен был озвучить боевой приказ.

Грохот. Крик. Взрыв. Плоть и металл – всё мелькает. Кто-то упал, броня вспорота, тело ещё дёргается, но уже без головы. Другого унесло вместе с дверью. Сам же шагал, оглядывался, бил короткими очередями. На шлеме уже брызги чужого – не крови, а чёрного масляного пара. Дроны распадаются на секции, самоуничтожаются. Парни гибнут в бою с машинами.