— Дедушка, мы с командой приехали, чтобы рассказать, как теперь легко направлять в Департамент культуры предложения и жалобы, используя современные технологии, — попыталась в который раз объяснить Люца, чувствуя, что её нервы уже на пределе. — Вы можете прийти завтра в краеведческий музей, и я вам покажу, как пользоваться системой, чтобы подать свою жалобу касаемо памятника.

— Дык, я вот сейчас подаю свою жалобу. Сделайте уже что-то с этими засранцами!

— Нет, мне не надо подавать жалобу, я никак не могу решить вашу проблему.

— Чего там мочь, пошла, за ухо оттаскала, по сраке надавала и всё, — пробухтел он, махнул рукой, выкидывая листовку, и пошёл дальше по аллее, продолжая ворчать: — Придумали опять какую-то ерундистику, лишь бы не работать.

Шумно выдохнув, Люца присела на корточки, чтобы поднять брошенную распечатку с земли, и посмотрела в сторону Тихона, который стоял на месте и механически раздавал проходящим мимо оборотням листовки. Ни один не останавливался, чтобы начать его грузить какой-нибудь хренью! Почему же ей попадались исключительно ворчливые стариканы и бабки, требующие немедленно бежать что-то исправлять или кого-то перевоспитывать?

— Почти все сотрудники музея Тихона отметили в обратной связи, — сказал Данияр, протягивая ей бутылку сока. — Он за сегодня заработал ещё десять баллов.

— Впереди два дня консультирования местных, я успею отыграться. Спасибо. — Люца открутила крышку на бутылке и сделала один большой глоток. Нельзя опускать руки, у неё всё ещё оставался шанс.

Она натянула улыбку и рванула навстречу бабушке с собачкой, протягивая листовку.

Как остальные борются с жаждой убийства, работая в сфере обслуживания? Люце хватило всего три неполных дня, чтобы проникнуться и в полной мере осознать, как сильно она ненавидит других оборотней. Притом всех возрастов! Абсолютно все, кто приходил к ней, проявлял феноменальное тугодумие. Такое ощущение, что они между собой были знакомы: где-то заранее договорились, что будут по очереди специально ей нервы мотать и теперь воплощали свой план в жизнь.

Нет, Люца ещё с натяжкой могла понять, почему бабушка не в состоянии найти на экране курсор. Старалась со снисходительностью смотреть, как очередной дедушка искал полчаса на клавиатуре одну букву. Она правда старалась войти в положение и всех вокруг понять. Однако, когда спустя полчаса упорных трудов Люца слышала: «Ой, не, это слишком сложно для меня, я лучше по старинке письмо напишу», — в ней просыпалось что-то по-настоящему свирепое. Её охватывала настолько жгучая злость, что даже накануне выпитое зелье не помогало.

— Да просто вот сюда нажми, — прорычала она, тыкая пальцем в стекло пузатого монитора, когда очередная девица, чуть старше Люцы, вдруг объявила, что больше не хочет пытаться запомнить элементарную последовательность действий.

— Нет, не буду я никуда нажимать! — с истеричными нотками в голосе возразила она. — Дайте мне уйти!

— Вот же вымя дохлого шакала! — в унисон ей заорала и Люца, сжимая кулаки. В груди мощно бухало сердце, разгоняя адреналин по жилам. — Да гори всё синим пламенем, я больше не могу! Пошло всё в жопу! В жопу себе засуньте эти грёбаные баллы!

Она отшвырнула стул, стоящий у неё на пути, и устремилась к выходу из кабинета, специально несмотря на придурка, источающего спокойствие удава. Его сейчас за компанию придушить хотелось. И что в нём такого прекрасного, что к нему аж сраная очередь выстроилась?! Как же бесит!

Люца выскочила на улицу и замерла под козырьком, смотря на стену из дождя. Небо затянуло настолько плотной завесой из грозовых туч, что казалось, оно вот-вот рухнет ей на голову. Длинные капли, подобно гвоздям, врезались в землю, создавая гулкий, неумолимый шум, который заглушал все остальные звуки задремавшего города.

С крыш домов, словно с утёсов, срывались струи воды, превращая их в грохочущие водопады. Канализация не справлялась с реками, разлившими по щербатым дорогам, и всё вокруг стремительно обрастало грязными озёрцами луж.

— Ну и дыра, — прорычала она, когда её обнажённые ниже колен ноги омыло косым дождём, принесённым особенно сильным порывом разбушевавшегося ветра. — И как мне свалить отсюда?

Оглядевшись по сторонам, в поисках аналогов зонтика, Люца увидела в стекле своё отражение с ярко горящими голубыми глазами. Подцепила пальцами с отросшими когтями верхнюю губу и убедилась, что клыки тоже выпустила. Зашибись, она ещё и контролировать себя не в состоянии — практически в начальную форму перекинулась и даже не заметила этого.

Дверь открылась, и на крыльцо вышел Данияр.

— Ты тут как, всё в порядке? — деликатно поинтересовался он, вставая сбоку, ближе к ограждению, за которым рос высокий куст.

— Не-а, вообще нифига не в порядке. — Люца посмотрела на его руку, протягивающую коричневую кофту, и в раздражении поморщилась. — Пусть в жопу засунет.

— А он хорошо тебя знает, — со смешком подметил Данияр, закидывая вещицу себе на плечо. — Из-за чего ты так подорвалась? Что-то оскорбительное услышала?