— Говорил, — в голосе Тихона проскочила нотка возмущения, да и в глазах что-то промелькнуло смутно похожее на гнев. — Много раз.

Эти проявления его эмоций выглядели настолько эфемерными, что Люца не до конца была уверена в их существовании. Постоянно оставалось ощущение, что ей это всего лишь почудилось. Мозг он же хитрый, когда чего-то не знает, то заполняет пустоты додумками, потому как оставаться в неведении ему невыносимо.

Вот и с этим странным чудиком, она так часто чувствовала себя потерянной, что могла невольно начать приписывать ему то, чего на деле не существовало. Что, если Люца повелась на его акцию «Соблазни и тем самым выиграй врага», и теперь, когда втюрилась, пыталась разглядеть признаки взаимности? Такой жестокий сценарий обещал её оставить не только без желанной работы, но и с разбитым сердцем.

— Когда? — спросила она, скомкав в кулаке бумажную салфетку. — Хоть один пример приведи, когда ты говорил, и я точно это услышала.

— Мне нравятся блондинки.

Люца зависла, вспоминая обстоятельства, при которых эти слова были произнесены. А вспомнив, едва не подавилась воздухом от возмущения:

— Это ты называешь признанием в чувствах?! И вообще, ты потом меня лысой назвал!

— Разозлился.

— О небесная медведица, ты чё, дурак?

— Нет, — совершенно спокойно ответил Тихон, и как-то глазки у него подозрительно заблестели, словно от радости.

Так-то если призадуматься, учитывая его странную манеру речи, которая становится совершенно нормальной, стоит с ним заговорить о каких-то произведениях искусства, то такое признание в чувствах выглядит вполне в стиле этого милого чудика. И сейчас она, скорее всего, смогла бы его услышать и понять.

Однако остаётся один очень важный вопрос, ответ на который Люца так и не получила. Зачем подстраивать всё таким образом, чтобы они проходили вместе стажировку, если по итогу работать в мэрии останется лишь один из них? Вариантов тут всего два: либо он врёт, либо ему плевать на её профессиональные амбиции.

— Ладно, допустим, я тебе поверю, — подытожила она, внимательно вглядываясь в карие глаза напротив. — Но почему ты меня тогда топишь всю стажировку?! Если бы не эта задница с рок-группой, я бы… не смогла выкарабкаться. Понимаешь, для меня твои слова и поступки противоречат друг другу. Поэтому ответь мне, пожалуйста, раз я с самого начала тебе нравилась, почему ты так активно пытался меня выиграть?

— Не пытался, — тут же ответил Тихон и продолжил молча на неё зыркать.

— Слушай, понятия не имею, как ты относишься к этой возможности. Так же она для тебя ценна, как и для меня. — Люца похлопала себя по груди. — Но работа в мэрии — моя мечта. Я с глубокого детства хотела быть причастной к благоустройству города, в котором родилась. Всем сердце люблю каждый сквер, фонарный столб и кустик в Мэдкоре. И хочу свою жизнь положить на то, чтобы молодые оборотни могли гордиться место, откуда родом, а не смотрели на какой-нибудь далёкий Саларун и говорили, как там хорошо, а у нас плохо. Я люблю свою родину и хочу для неё сделать всё, что в моих силах. Поэтому… мне так важно выиграть, понимаешь?.. Признаю, ты сильный противник. Очень сильный. Я не прошу тебя мне поддаться или уступить, но можешь хотя бы не использовать всякие уловки? Давай сражаться честно?

— Оно само! — впервые на её памяти воскликнул Тихон. — Само так получается.

— В смысле, само? — растерянно повторила она, читая в его глазах негодование. — Хочешь сказать, что пока я жопу рву, пытаюсь баллы заработать, тебе всё само в руки плывёт?

— Да.

— Твою мать, — фыркнула Люца и, вымученно посмеиваясь, потянулась за бутылкой, к горлышку которой припала. Щедро хлебнула наливки, а потом возмущённо спросила: — Так это выходит, что я вообще тебе неровня? Так, получается?! Хочешь сказать, что тебе даже минимально напрягаться не надо, чтобы меня выиграть? Охренеть, это просто убивает мою самооценку!

— Всё равно, где работать, — тихо произнёс он, мгновенно обрубая её истерику. — Мэрия, прокуратура, частная компания. Всё равно. Куда отправят, там и буду работать.

— Не поняла… у тебя нет мечты?

— Есть.

— Тогда, почему ты к ней не стремишься?

— Она недостойная.

— В каком смысле? — Воображение сразу подкинуло Люце с десяток специфических профессий, которое общество могло охарактеризовать, как «недостойные». Вот только умный и интеллигентный Тихон ни с одной из них у неё не ассоциировался.

— Семья не одобрит.

— А-а-а, ты в этом смысле, — вздохнула она, прекрасно понимая, какое давление может оказываться на членов семьи в подобных родах. За примером далеко ходить не надо: дядя Слава не первый год её отцу мозги прочищает из-за серьёзного увлечения младшего брата спортом. — Да, иногда наши предки бывают невыносимы. Мне в этом смысле повезло родиться в относительно отдалённой ветви, с нас не так много спроса. А вот в главной, явно несладко. Из-за чего тебя пилят?

Он задумчиво уставился на свою чашку с чаем, а потом поднял взгляд и в его глазах Люца увидела столько невысказанной грусти, что у неё сердце защемило.

— Из-за всего, наверное. — Едва заметно пожал Тихон плечами.

— Ты… изгой в семье?

— Да.

— Из-за того, какой ты есть, — тут же поняла она, соотнеся со своим отцом, который тоже являлся чрезмерно мягким и добрым для медведя. В их обществе признавали лишь грубую силу. Мужчина не воспринимался за мужчину, если из него не пёрла ярко выраженная доминантность. — Вот же гнусные сволочи. Почему всегда гнобят тех, кто не умещаются в их выдуманные рамки нормальности? Бесят меня!