— Мне нужно было…

Что? Что ей нужно было сделать? Что она могла? Да, любовь важна в этом испорченном мире, важна так же, как и честь. Он женат, и Фрэнки знала, что он любит жену.

— Ты сильный, — сказала она сдавленным голосом.

Медсестра внутри нее знала, что одной силы порой недостаточно, женщина — верила в чудесное исцеление.

— Лейтенант? Лейтенант?

Голос шел словно из ниоткуда. Царапающий, раздражающий звук, от которого хотелось заткнуть уши.

Она вдруг поняла, что рядом с ней стоят два санитара. А потом заметила, что один из них положил руку ей на плечо.

Фрэнки посмотрела на него. Сколько она здесь сидит? Спина жутко болела, в висках стучала головная боль. Казалось, прошли часы, но это было не так.

— Вертушка уже здесь. Его доставят в Третий. Неврология готова.

Фрэнки кивнула и встала. У нее подогнулись ноги.

Санитар не дал ей упасть.

У ног Джейми она заметила брезентовую сумку.

— Это вещи Джейми… капитана Каллахана?

— Да, мэм.

Она засунула руку в карман, вытащила фломастер и серый камешек, который подарил ей вьетнамский мальчик. Казалось, это было целую жизнь назад. Камень стал для нее талисманом. На одной стороне она написала «Борись», на другой — «Макграт». И положила камень в сумку с вещами.

Фрэнки наклонилась и поцеловала Джейми в забинтованную щеку — даже через повязку чувствовался жар.

— Я люблю тебя, Джейми.

Потом медленно выпрямилась и отошла. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы позволить им забрать его, вывезти из палаты и доставить к вертолетной площадке.

— Реанимация! Срочно! — прокричал санитар по дороге к вертолету и начал непрямой массаж сердца.

Сердце Джейми остановилось.

— Спасите его! — закричала Фрэнки.

Они погрузили Джейми в вертолет. Санитар запрыгнул на борт и продолжил делать массаж, пока они медленно поднимались.

Фрэнки стояла и смотрела на вертолет.

Она видела, как санитар убрал руки от груди Джейми и покачал головой.

— Не останавливайтесь! У него сильное сердце! — кричала она, но гул мотора заглушал ее голос. — Не останавливайтесь!

Вертолет поднялся в воздух и скрылся в темноте ночи, остался лишь далекий жужжащий звук, а потом исчез и он.

Все.

Как его сердце могло остановиться? Его большое, прекрасное сердце…

Фрэнки закрыла глаза, по щекам потекли слезы.

— Джейми, — сказала она дрожащим голосом. Она мечтала всего об одной минуте, о мгновении, чтобы сказать ему о своих чувствах. В другом мире и в другое время они были бы вместе.

Все, что осталось, — разрывы минометных снарядов, бьющие в такт с ударами ее сердца. Она повернулась, сзади стояла Барб, широко раскрыв руки.

Фрэнки кинулась в объятия подруги.

Обнявшись, они двинулись в сторону клуба. Табачный дым, как обычно, висел даже на улице. Внутри звучало «Нам нужно выбраться отсюда» [24] — их новый гимн.

Барб отодвинула занавеску и вошла.

Внутри было человек десять, все сидели небольшими группами. Сегодня никто не смеялся, не пел и не танцевал — не в эту ночь, не после того, что случилось с Джейми. Какие-то вещи можно отодвинуть на время, забыться в алкоголе или наркотиках. Но не это.

Барб принесла из бара бутылку джина и плюхнулась на грязный диван.

— Думаю, ты созрела для настоящего алкоголя.

Фрэнки села рядом с подругой и положила голову ей на плечо.

Барб отхлебнула из бутылки и протянула ее Фрэнки.

Она уже почти отказалась, но затем подумала: «Какого черта?» Сделала большой глоток и чуть не поперхнулась. На вкус — чистый спирт. Куда хуже, чем виски, который она пила — с Джейми — в свой первый вечер.

Ты в безопасности, Макграт… Я держу.

— За Джейми, — тихо сказала Барб и сделала еще глоток. — Он крепкий орешек, Фрэнки. И мог выжить.

«За Джейми», — произнесла про себя Фрэнки, беря из рук Барб бутылку. Ей хотелось заглушить боль. Она закрыла глаза, в темноте своего разума она видела только, как санитар прекратил делать массаж сердца.

Фрэнки задумалась, всего на секунду, как хорошо было бы никогда не становиться медсестрой, не служить во Вьетнаме, не работать в неврологии, не знать, что значит прекращение массажа сердца.

— У меня новости, — сказала Барб. — Ужасно говорить об этом сейчас…

— Что там? — устало спросила Фрэнки.

— Мне пришла дата отъезда. Отчаливаю двадцать шестого декабря.

Фрэнки знала, что это случится, но ей все равно было больно.

— Хорошо.

— Я не могу подписать еще один контракт.