Он посмотрел на их форму — вся в красных подтеках, а значит, успели набраться опыта.

— Слава богу, — громко сказал он, перекрикивая вопли пациентов и гул вертолетов. Он указал на ангар: — Там первое операционное отделение. Доложите о прибытии Гэпу. Если помощь ему не нужна, идите в предоперационную.

Фрэнки и Барб были почти на месте, как вдруг завопила сирена красной тревоги. Через секунду недалеко от них взорвался снаряд. Казалось, на ангар кто-то высыпал мешок с гравием. Запахло дымом и чем-то очень едким.

Над головой Фрэнки что-то просвистело и с шумом рухнуло на землю. Она распахнула дверь первой операционной.

Внутри яркий свет. На хирургическом столе лежит пациент.

Они с Барб вымыли руки и нацепили халаты, маски, перчатки и медицинские шапочки, а затем увидели Гарри «Гэпа» Дикерсона, подполковника, который без ассистента проводил сложную операцию на брюшной полости.

— Лейтенанты Макграт и Джонсон прибыли на службу, сэр.

— Слава богу. Вот инструменты, — сказал Гэп, глянув на Фрэнки, потом на Барб. — Джонсон, вон там капитан Уинстед. Помогите ему.

— Да, сэр. — Барб побежала к другому врачу.

Еще один взрыв, ангар содрогнулся. Свет замигал и погас.

— Черт! Генераторы! — выкрикнул Гэп.

Фрэнки достала фонарик и направила узкий желтый луч на рану человека, лежащего на столе.

Через пару секунду свет зажегся, загудели резервные генераторы.

Снаряды продолжали сыпаться на лагерь. Бах! Бабах! Взрывы были так близко, что у Фрэнки стучали зубы.

Грохот стоял невыносимый, Фрэнки все сильнее убеждалась, что они попали в настоящий ад. Вертолеты садились и взлетали, взрыв следовал за взрывом, рядом гудел электроотсос, жужжал генератор, от перепадов электричества мигали лампы, не переставая свистели аппараты ИВЛ.

— Гэп! Это Реддик. Ему нужна помощь, — прокричал какой-то парень.

— Сможешь зашить? — спросил Гэп.

— Да, — сказала Фрэнки. Руки у нее подрагивали. Она давно наловчилась накладывать швы, но сейчас, без присмотра врача или другой медсестры, под взрывы и почти без света, это казалось чем-то невозможным.

Она закрыла глаза, вспоминая Джейми, а потом Этель. Она чувствовала их присутствие рядом.

Не бойся, Макграт.

В голове звучал голос Джейми.

Ничего сложного, Макграт. Разве в школах для девочек не учат кройке и шитью?

Фрэнки попыталась отстраниться от творящегося хаоса. Полностью успокоившись, быстро зашила брюшину и передала пациента санитару, затем вымыла руки, сняла перчатки и подошла к столу, за которым работал Гэп.

— Привет, красотка, — пробормотал раненый моряк. Веки у него тяжелели, начинала действовать анестезия. — Хочешь посмотреть, как я играю?

Она взглянула на его жетон.

— Привет, рядовой Уэйт.

Она смотрела ему в глаза, стараясь не опускать взгляд на ноги, от которых осталось лишь по половине бедра. Из груди у него торчали тонкие желтые трубки, они откачивали кровь в аспиратор, стоящий внизу, у забрызганных кровью ботинок Гэпа.

Разорвался еще один снаряд. Совсем близко.

— Они целятся в нас! — закричал кто-то. — Срочное затемнение на три… два… один.

Свет погас.

— Ложись!

— Опустите стол, — сказал Гэп.

— Я смогу, тренер, — бормотал рядовой Уэйт. — Пустите меня на поле.

Фрэнки и Гэп опустили операционный стол, насколько это было возможно. Медсестра-анестезиолог лежала на полу и светила фонариком на приборы, следя за показателями.

Фрэнки встала коленями прямо в лужу крови, вытащила фонарик, зажала его зубами.

Следующие десять часов все операции они с Гэпом делали в темноте, изредка переглядываясь в свете фонариков.

Раненые продолжали прибывать, поток покалеченных людей после сражения в Дакто казался нескончаемым.

Среди них было много вьетнамцев-южан — солдат, местных жителей и детей. Все было битком: палаты, коридоры, морг.

В какой-то момент Фрэнки поняла, что шум почти стих.

Вертолеты не приземлялись, не взлетали, не кружили, ожидая разрешения на посадку. Бомбы не падали. Машины «скорой помощи» не громыхали по неровным дорогам.

В операционной снова загорелись лампы, неожиданно и слишком ярко.

Гэп стянул с головы медицинскую шапочку и опустил маску. Он оказался старше, чем Фрэнки думала, — плотный мужчина с крупными порами и легкой щетиной, которая, наверное, успела вырасти во время «наплыва».