– Шеш, получишь палки.

– Копья. – Шеш прогнулась, подтянув восхитительный живот и торчком выпятив грудь; она встала на пальчики, её ноги казались литыми из живой меди.

– Почтенный учитель, – вышел из тени Меру, сворачивая папирус, – после отдыха я им объясню порядок одиночных танцев.

«Вот, началось. – Нейт-ти-ти невольно двинулась к своим, забыв про боль в ногах. – Сейчас пойдёт намётка личных партий… а я?»

– А я? – дерзко сказала она, шагая прямо к Меру. Ступни в такт шагам отзывались разгорающейся, будто угли в горне, болью, но она вдохнула, задержав дыхание под сердцем, беззаботно улыбнулась и пошла танцующей, скользящей походкой.

Меру провёл глазами от ступней до лица ливийки.

Его очи… Как янтари или топазы, возмущающие сердце потаённым медвяно-жёлтым сиянием. Такими топазами кот следит из зарослей за ползущей змеёй.

Схвати меня, котик. Сожми. Возни свои когти. Я хочу!

– Ты здорова? – только и молвил он равнодушным голосом.

– А что мне сделается от щекотки хлыстиком?

Хенеретет захихикали, прикрывая рты ладошками, и стали торопливо перешёптываться. Как она его уела! знай дом Птаха, чужак!

– Становись к остальным, – безразлично бросил Меру, но (потом это детально обсуждали в спальне!) его медовые глазища дрогнули («Нет, он губами шевельнул!»), а в постановке ног на миг появилась неуверенность.

– А я говорю – он вот так переступил!

– Назад подался на полпальца. И вскинул голову.

Нейт-ти-ти гордо блестела глазами. Впрочем, и слёз в глазах хватало, потому что партия Исиды из третьего дня мистерии – не для маленьких, и без медных ног её не отработаешь. А ноги всё-таки из мяса и костей, и плачут кровью, и как она дошла потом до спальни, знают только боги.

Но она точно, на волосок не сбившись, повторила весь рисунок танца вслед за Меру. Гораздо лучше Шеш! Под общее молчание!

Потому что этот кот болотный холодно разделся – так линяют змеи, сбрасывая шкурку, – и оттанцевал Исиду для примера, ни на миг не потеряв дыхания и толкуя каждый жест. Даже Скорпиону понравилось.

«Ур-маа, «великий зрячий», да… Но на мистериальных танцах он обрёл бы больше славы. Можно сказать, пропал для танца ради мудрости».

– Девочки, какие ноги! какие ноги! Меня трясло, и до сих пор… потрогай! Да самый прямой стражник рядом с Меру – осёл колченогий!

– Нейт-ти-ти, ты безумная. Ты всё себе испортила.

– Зато Скорпион благодарен. Чем я ещё могла утешить старика? Сколько помню, он нас пальцем не касался… с умыслом.

– Да, только батожьём!

– Он охладел раньше, чем ты родилась.

– Исиду ты нарисовала – ах! И потом одним махом…

За тот поступок Нейт-ти-ти мысленно гладила себя по голове: «Какая я противная, плохая! Очень себе нравлюсь!» Как сладко было нанести удар… больней, чем хлыстом по подошвам.

Всего-навсего отвесить наставнику почтительный поклон, пропеть: «Старый учитель заканчивал так» – и застыть на одной ножке, пока Меру не скажет: «Хватит».

«Интересно, а завтра я встану?»

И следующая мысль:

«Теперь он меня изведёт».

Но в следующий день учебных танцев не было. Поднялась суматоха, все забегали, на кухнях и пекарнях разгорелась торопливая готовка, так что едва успевали оттаскивать горшки с горячим и свежие хлебы. Хенеретет вначале заперли, и они вставали друг другу на плечи, чтоб увидеть, что происходит за стеной запрета. Стражей пустыни сменили воины царевича в синих шлемах, а затем за деревьями пронесли роскошные носилки с цветными занавесями.

Прибежала нарядно одетая и донельзя взволнованная Крокодилица:

– Приехал друг сердца царевича – жрец Имхотеп! Сейчас беседует с главой наших жрецов… Потом, сказано, будет трапезничать с Меру. От нас велено дать прислужниц им на радость.

Имхотеп! Девиц охватил столбняк. Меру – ещё куда ни шло, но Имхотеп… Друг сердца наследника трона – не простой жрец, не обычный фаворит. Он великан и волшебник. Он вынимает внутренности из живых рабов, чтоб изучить самою жизнь.