Тах! Та-тах! Взззжжжаууу! Искры взлетали струями, сцепившиеся киберы трещали, стрекотали, судорожно били лапками. Сквайр-Багсы метались, перезаряжая дюбельные обоймы, пытаясь укрыться от пуль Сургута. Цок-цок-цок-цок-цок – разбежавшись, жуки прыгали со щелчком, норовя всадить бур в колено брянскому гиганту, но удар носком ступни расшибал их в воздухе. Тык! расколотый корпус отлетает. Тах! Жук валится набок, плюясь искрами из дыры во лбу.

Сбоку подскочил другой, быстро полез по ноге, включил резак – ладонь смяла инструмент, пальцы выдрали из тельца голову; дохлый жук полетел в сторону.

Сургут стал топтать их, как клопов. Они хрустели и плющились. Когда он рассадил весь магазин, а стрелки Сквайр-Багс полегли, роботическая битва стала звуками напоминать работу в механическом цеху – скрип, жужжание, клацанье, визг пил по металлу, звяк, блямс, крык-крык-крык.

Митрины киберы облепляли американских агрессоров, сковывали путаницей лап их порывистые движения, выковыривали им глазки, отрывали антенны, отчленяли ножки, раздирали корпус – и бежали к контейнерам для вторсырья, роняя обрывки шлейфов и погнутые детальки.

При появлении охраны от иноземного кибер-воинства, загадочно прокравшегося в эллинг, остались в основном рожки да ножки. Пяток служак, встав зад к заду, отмахивался резаками, а митрины шли по стене, прыгали на них сверху, как ниндзя, и гибли, давая другим шанс наскочить и обездвижить. Покалеченные дёргались, поскрипывая и спотыкаясь на култышках, пищали и волокли по кругу выпавшие потроха.

– Да что тут творится? – обомлел командир охраны. – Ты чего их обижаешь? всех переманьячил!

– Официально, как условный член экипажа истребителя, – вежливо и непреклонно заявил поклёванный дюбелями Сургут (следы пил и резаков на нём тоже виднелись), – я рекомендую вызвать сюда сотрудников Особого отдела. Немедленно.

– По-моему, твой процессор полетел, – на свой манер прочёл картину прапорщик. – Мы разберёмся, а ты – шагом марш на проверку. Двое, проконтролировать его. Сколько хлама наколбасил!..

Сургут аккуратно вставил новый магазин и навёл ствол на старшего охранника.

– Товарищ прапорщик, я не достиг с вами взаимопонимания. В сложившихся условиях я не имею права допустить вас к месту происшествия, и вынужден сам соединиться с Особым отделом. Фрагменты киберов должны быть оставлены в их нынешнем положении до прихода особистов. Вы можете обеспечить внешнее охранение зоны моей ответственности.

Прапор чуть не лопнул от злости. Три закона Азимова как были, так и остались выдумкой, благим упованием, поэтому с боевыми роботами следовало обращаться крайне осторожно.

Особисты явились без промедления. Их шеф мигом нашёл общий язык с железным верзилой, а его парни, притащившие массу аппаратуры, тотчас занялись останками растерзанных служак.

Вальтера будить не стали (человек устал!), а бледного Митрю в эллинг не пустили – отвели в сторону и принялись вполголоса допрашивать.

Четверти часа не прошло, как эксперт-роботехник принёс своему шефу микромодуль, зажатый в пинцете, и увеличительный сканер:

– Товарищ майор, взгляните.

Старший особист внимательно всмотрелся. Между расположенными строгой прямоугольной решёткой нитями и блоками вскрытой схемы липко вилось что-то белёсое, похожее на корни, с бусинками узлов и торчащими усиками.

– Сделано в Америке.

– Или на Проционе, – вполголоса предположил майор.

* * *

Нижний Египет, 2781 год до н.э.

– За твоего Ка 2, Имхотеп! – возгласил Меру, подняв полную чашу. – Пей, пока не опьянеешь, и празднуй счастливый день!

Они пировали на верхнем этаже, в открытом на террасу прохладном и светлом покое, за столиком, уставленным изысканными яствами.

Для них распечатали кувшины с лучшим пивом и сладким вином страны Гошен, что на востоке Дельты; над ними чёрные рабы плавно и неслышно взмахивали опахалами; флейтистка играла, а прелестная хенеретет, всю одежду коей составляли поясок и ожерелье, танцевала, услаждая взоры двух жрецов своим изяществом и юностью.

–Сердце моё радуется. – Имхотеп, посвятив танцовщице внимательный короткий взгляд, перевёл глаза к проёму террасы.

За священной рощей и стеной оживлённо шумели многолюдные улицы Хет-Ка-Пта. Пестрели головы прохожих и носильщиков; погонщики вели ослов, навьюченных мешками и корзинами. Ветерок доносил до сотрапезников гул голосов, подобный жужжанию улья, далёкие звуки бубнов и свирелей. Белый город дышал речной прохладой, весельем и предвкушением грядущих празднеств.