Не только для себя одного.

Но…

Вот она, лучшая версия меня, по версии себя самого.

Все, чего я так хотел, есть, и даже то, о чем не то, чтобы мечталось, просто фантазировалось в намеренно грязном ключе, как порочное желание… Тоже доступно, лишь руку протяни.

Почему же все так паршиво?

Насыщения нет.

— Папа!

— Еще ногой топни, солнышко.

Я почти выплевываю последнее слово.

— Знаешь, я малость подустал выслушивать истерики, претензии, крики и угрозы.

Есть еще лесть, заверения, что со всем можно раскидаться без проблем, есть поддержка моей семьи. Еще бы они меня не поддерживали, я их из такой жопы вытянул, они с моих рук до конца своих дней жрать будут и говорить, что я прав, даже когда не прав.

— Поэтому, солнышко… Если тебе есть что сказать… В духе папиного солнышка, то говори.

— А если нет? — складывает руки под грудью. — То и слушать не надо?!

Тяжело вздыхаю.

Реакция всех прочих для меня была плюс-минус предсказуемой.

Грязный, громкий скандал перед свадьбой любимой дочери — это как раз то, чего я пытался избежать любыми средствами.

И это именно то, что случилось.

Стеша со всей фанатичностью своей правдолюбивой натуры растрезвонила всем-всем-всем и свято верит, что делает лучше, не замечая при этом, как противно и неловко было при этом ее маме.

Поставить в известность всех.

Ладно, об этом позднее.

— Папа. Не молчи.

— Что тут скажешь?

— Хоть что-нибудь! Это правда?!

Варя садится, обмахиваясь веером.

С корабля на бал. Едва приехала, даже не переоделась. Платье-крестьянка, шляпка…

Так-то она больше на меня похожа, но именно сейчас в этом платьице, которое выглядит нарочито простым, но стоит дохреналион, она напоминает мне Лизу.

Ту Лизу. Мою. Из прошлого.

И я, кажется, что-то перестал понимать или, как сейчас говорят, вкуривать в этой жизни. Потому что искренне недоумеваю, почему дорогое косит под простоту и стоит неимоверно много?

Моя Лиза выглядела на миллион без миллионных вложений…

Без всех этих косметологов, курсов управления внутренними ресурсами, пилатесов, йог и дорогущих абонементов в топовый спортзал… Без всего того, без чего, по мнению сегодняшней молодежи, никак не быть красивым.

Что это? Мы зажрались и разбаловали своих детей?

Или у каждого уровня жизни свое понимание «зажрались»?

Я не знаю. Я устал…

Я ведь всего лишь хотел… Хотел…

Уже даже не понимаю, чего и как, но замотался в этих бесконечных склоках и скандалах, выяснении отношений.

Самое стремное в этой ситуации, что мне не к кому прийти. Тупо не к кому!

Раньше я всегда приходил к Лизе. Бранился, негодовал, делился наболевшим и острым, психовал, что не выходит или выходит не так, как надо, костерил тех, кто оказался слабее, чем я думал, делился надеждами и планами.

Мне даже не нужно было слышать ее ответы, пока пытался объяснить, сам отвечал на свои же вопросы, вот так… Она просто слушала и была моими ушами, иногда давала легкие советы, лежащие на поверхности, вот только как я сам этого не видел в упор?

Уверен, она бы и сейчас могла меня выслушать, если бы проблема была не в нас самих. Если бы не затрагивала и на разбросала по разные стороны баррикад, и перед моим носом теперь только глухая стена.

— Папа, это… правда? — настойчиво спрашивает Варя. — То, что ты… Не с мамой, а с Евой?! — округляет глаза. — А как же беременность? Мама беременна? Или… нет?

— Беременна.

— И ты с Евой?! — переспрашивает. — Стеша орала, как потерпевшая, все только это и обсуждают, что ты собираешься маму в какую-то психушку закрыть, чтобы забрать вашего ребенка и быть с ее сестрой.

Как часто в пылу гнева можно набросать ворох угроз? Просто потому что привык разбазаривать угрозы там, где необходимо, чтобы оппонент не действовал опрометчиво и притормозил?

И в какой-то момент путаешь берега, выплескиваешься…

Я молчу, и Варя принимает это за правду.

— Мне не нужно твое вонючее платье из Милана. Зачем ты вообще его сюда приплел?! Стеша только о нем и говорит! Между прочим, ты заказал мне его тайком от мамы еще три месяца назад! Задолго до всего этого… Но зачем-то выдаешь все так, будто я за это платье встала на твою сторону и… Вот это все…