— А что вообще произошло, Месер? — спросила Глория, пока еще не обращая внимания на гигантскую голову, находящуюся у неё за спиной.

— А что ты помнишь?

— Последнее воспоминание, это как мы выехали из села и… — Она наконец обернулась, и её зрачки расширились от изумления. Ведьма даже отступила на шаг, хотя до головы была пара десятков метров — Что это за гигантский мертвяк?! Это вы его так, Месер?

— К счастью, он стал таким до моего вмешательства, — неумело пошутил я, в очередной раз испытав облегчение, что не пришлось сражаться с этой монструозной головой.

— Как я могла всё это пропустить?! — Продолжала фонтанировать эмоциями Глория, даже позабыв о своём влечении ко мне, которое буквально сжигало её еще минуту назад. — Что со мной случилось, Месер?! Не томите, прошу! За всю мою жизнь я не встречалась ни с чем подобным этому… этому… Неужели когда-то на земле жили столь огромные существа?

— Увы и ах, товарищ Глория, но они действительно существовали…

После этого мне пришлось подробно рассказать старой ведьме, что случилось с ней после покидания душой её бренного тела. Она слушала меня с широко раскрытыми глазами. Таких приключений с ней не случалось за всю её трёхсотлетнюю колдовскую практику. Всё произошедшее действительно напоминало страшную сказку, а когда я рассказал ей про карлика и отрубленную голову его брата-великана, она сама назвала мне имя коротышки.

— Но это же Черномор из гениальной поэмы Пушкина «Руслан и Людмила». Признайтесь честно, вы решили разыграть бедную девушку, Месер? Вы верно забыли, что я долго жила в России? Дольше, чем многие исконно русские простаки. И я прекрасно разбираюсь в русской поэзии. А это — Пушкин! — воскликнула она с победным видом, как будто действительно уличила меня в чем-то постыдном.

— А с этой чудо-головой что делать будем, душа моя? — перейдя на высокий штиль петербургских аристократических салонов начала двадцатого века (ну, как я сам его себе представлял), поинтересовался я. — Не желаете её пощупать ручками? А вдруг это оптический обман зрения?

— Простите, Месер… — неожиданно потупилась старая ведьма, видимо вспомнив, кто я. — Простите, что усомнилась в вашей искренности… Примите мои глубочайшие извинения, Месер! Я готова принять на себя любую заслуженную кару… — Но её глаза при этом как странно сверкнули.

А я легко уловил ей мимолётную мысль, какую «кару» на самом деле она хотела от меня принять и какие «глубочайшие извинения» готова была принести. Только вот я не хотел принимать ни одного, ни другого, хотя мой молодой организм просто кричал: одумайся, дурак, пока ещё не поздно! Но для меня, как уже несвободного в отношениях человека было поздно!

Видимо, эти размышления как-то отразились на моём лице (я знал, что ментальным даром Глория не обладала), и ведьма их сумела-таки расшифровать. Думаю, что за прожитые три столетия она научилась многому, и физиогномика[2], несомненно, входила в перечень её умений.

Но я не собирался давать ей никакого шанса. Поэтому, чтобы отвлечь её от этой пикантной темы, подозвал к себе Черномора. Причём, не задумываясь и действуя по привычке, я позвал его мысленно, используя нашу с ним энергетическую связь. Именно таким образом мы часто общались с моим одноглазым братишкой, вот рефлекс и выработался.

Я спохватился лишь тогда, когда увидел, как вздрогнул карлик и резко развернулся в мою сторону. Видимо, этот способ общения был ему тоже в диковинку. Я махнул рукой, дублируя мысленный призыв, и через короткий промежуток времени Черномор уже стоял передо мной.

— Звал, господарь… командир? — поправился коротышка, вспомнив мои установки,

Он явно был еще не в себе после всего произошедшего, но старался как-то сдерживать свои людоедские порывы, даже мысленные. Иначе, магическая клятва могла его жестко наказать. Даже жестоко.

Могу только догадываться, как это происходит. Но ничего хорошего с карликом не произойдет, если он не научится следовать пунктам этого уникального соглашения. Судя по болезненным гримасам на лице коротышки и «потешным» шевелениям густыми бровями, кое-какие нехорошие мыслишки на мой счёт нет-нет, да проскакивали у него в голове. Но прочитать их мне так и не удавалось.

— Да, звал, — кивнул я. — Благодаря сковавшей нас связи, мы можем общаться между собой, не раскрывая рта.

— Я понимати, — ровно ответил Черномор, видимо сумевший приструнить приступы ненависти.

Что меня весьма удивило — его речь из архаичной славянской речи, которую я разбирал с помощью способности к языкам, полученной в наследство от первого всадника, очень быстро приближалась к современной. Такой скорости обучения можно было только позавидовать. О чем я его тут же и спросил.

— Ты же сам умеешь проникать в чужие мысли и головы, командир, — ответил коротышка с лёгким удивлением. — У нас схожий дар. А с таким даром можно перенять из чужой головы что угодно, даже чужую речь. А наши языки очень схожи.