— К тому же, первые десятилетия после обращения тебе будет причинять боль даже солнечный свет! Он будет столь губителен, что сможет обратить тебя в пепел за считанные мгновения. Ты будешь вынужден скитаться во тьме, презираемый всеми, — продолжал стращать Грейса вампирский Патриарх, — даже твоими новыми сородичами. И это будет продолжаться до тех пор, пока ты не возвысишься, либо не сгинешь, как заканчивают свои дни тысячи новообращенных братьев.

Этим профессора истории и археологии было не напугать. В своих многочисленных археологических экспедициях, подчас не совсем законных, он мог неделями торчать в какой-нибудь пыльной гробнице, или сыром могильнике, совсем не выходя на свежий воздух.

И ему это несомненно нравилось. Да, черт побери! Ведь находясь «под землей» в окружении древних мертвецов, он чувствовал себя куда лучше и уверенней, чем в собственном кабинете одного из исследовательских институтов «Наследия предков». Да он даже сладко спал в пустых саркофагах в гробницах египетских царей.

— И да, чтобы приобщиться к нашим таинствам, ты должен умереть. Не через двадцать-тридцать лет, а прямо сейчас! Сию же минуту! И у меня нет никаких гарантий, что обращение пройдёт как по нотам — организмы большей половины простаков не способны принять мой тёмный дар.

— Я готов, Мастер! — решительно ответил Матиас. — Если уж помру — так тому и быть! — Обреченно дернул он рукой, едва не расплескав остатки кофе. — Хотя… не хотелось бы сдохнуть так рано и бездарно…

— А ты мне действительно нравишься, Матиас! — расхохотался Каин. — Ты был бы отличным птенцом… Но нам действительно пора. Ты допил свой кофе?

— Да, Мастер! — глотком осушив чашку, произнёс гауптштурмфюрер СС. — Готов!

Вампир небрежно придавил чашкой крупную банкноту, намного превышающую сумму заказа и вышел на булыжную мостовую. Пройдя через два уютных дворика, застроенных традиционными фахверками, некоторым из которых насчитывалось по несколько столетий, древний вурдалак и Матиас Грейс вышли на достаточно оживлённую улицу Бургштрассе, которая вела из центра города в замок Вернигероде-Штольбергов.

— Знаешь, Матиас, — когда они подошли к уцелевшему участку древней крепостной стены, произнёс Каин, — первые укрепления Вернигероде появились в 13-ом веке. Я не был здесь во времена их возведения, но в полной мере оценил их значение в своё первое посещение города.

— И в чём же их уникальность? — поинтересовался профессор, которому было интересно услышать мнение столь умудрённого долгой жизнью существа.

— Эти городские стены служили не только для защиты горожан от нападения врагов, — ответил старый упырь, — но и как действенная экономическая мера. С помощью них город собирал пошлины с торговцев, которые торговали в городе, проезжали через него или останавливались на постой. Когда-то Вернигероде был окружен тремя десятками сторожевых башен, а в городе было трое ворот. Сейчас же почти вся стена и башни снесены… Знаешь, сколько раз я видел подобное? Не счесть! — Вурдалак не сталь дожидаться ответа Грейса. — И каждый раз мне становится немного грустно, что время так неумолимо…

Матиас с интересом взглянул на Каина. Его до сих пор не отпускало чувство, что всё произошедшее ему только кажется. Ведь рядом с ним сейчас неспешно шествовал человек (ну, по крайней мере он им когда-то был), имя которого не знал только совсем уж конченный идиот. Его имя стало нарицательным для обозначения злодея, убийцы и предателя.

Однако, впечатление Грейса о этом проклятом библейском персонаже, отчего-то разнилось с «официальной» церковной версией. Ну, совершенно не так Матиас представлял себе этого персонажа. Да, он, бесспорно, неисправимый злодей, проклятый не только людьми, но и самим Господом. Именно он стал первым убийцей, поднявшим руку на своего родного брата.

На его счету тысячи, а возможно, десятки и сотни тысяч жертв, учитывая его возраст. Однако то, как он попытался удержать Матиаса от непоправимой «ошибки» последствий обращения в упыря, очень сильно подействовало на профессора. Было заметно, что это древнее существо не настолько ужасно, как это принято было считать.

Однако, он знал Патриарха Каина слишком короткое время, чтобы сделать какие-то далеко идущие выводы. Однако это не отвратило его от желания стать вампиром. Матиас был уже не особо молод, а основная часть жизни уже была позади. Он, конечно, пока еще хорохорился и молодился, но кое-какие возрастные болезни его уже вовсю напрягали.

Сказывалась бурная молодость, проведенная во многочисленных археологических экспедициях, где порою приходилось ночевать на холодной голой земле, вдыхать едкие испарения болотистых джунглей, жариться в горячих пустынях, форсировать стремительные горные речушки…

Да много всего было, и здоровья эти путешествия профессору не прибавили. Он уже начал чувствовать, как потихоньку, мелкими шажками начала подкрадываться к нему неумолимая старость. Он уже был не так «бодр и весел», как еще какой-то десяток лет назад. Как начали давали о себе знать прежде незаметные органы, и как время от времени начали «сбоить» ранее безотказные функции организма.

Он понимал, что смертен, но не хотел мириться с этой мыслью. А встреча с самим Мастером Каином была расценена Матиасом, как настоящий подарок судьбы. Конечно, для кого-то этот «подарок» оказался последним в жизни, но для гауптштурмфюрера СС это было сравнимо с настоящим чудом.

Да и сам Мастер не отказал ему в просьбе, предупредив, что для профессора всё может закончиться не самым благополучным образом. Однако, если всё получится, Матиас обретет настоящее бессмертие. Поэтому игра однозначно стоила свеч, и Грейс был готов сделать свою единственную ставку.