— Вот за что я тебя люблю, кровосос ты мой, зубастенький, так это за твоё непрошибаемое спокойствие!

Матиас, конечно, не назвал бы спокойствием откручивание одновременно двух человеческих голов с их законных мест. Но старые «друзья-приятели», наверное, знают о повадках друг друга куда больше, чем сторонний наблюдатель. А какой Каин в гневе Грейс старался не думать и не представлять.

А вот та молодая и весьма соблазнительная особа, стоящая на резном балконе в легком ситцевом платьице, похоже, знала Мастера Каина (только под именем господаря Варгоши) куда лучше остальных. Да и то, как относился к ней сам упырячий патриарх, тоже могло сказать о многом.

— Но, может, всё-таки признаешь, — продолжила ведьма, игриво подкручивая локон вокруг пальца, — что мой «устаревший» конструкт всё-таки слегка опалил твои драгоценные ресницы и поджарил твою мраморную кожу?

Каин медленно провёл рукой по лицу, словно проверяя, целы ли его черты. Затем его губы дрогнули в едва уловимой усмешке:

— Опалил? Дитя, ты даже не представляешь, насколько сильно обманываешься в своих предположениях. Но, увы… — Упырь сделал шаг вперёд, а его фигура вдруг «размазалась», словно скрываясь в неизвестно откуда взявшемся сером тумане.

Матиасу показалось, что тени балкона, на котором стояла ведьма, будто притянулись к вурдалаку, соединяясь с его «расфокусировавшейся» фигурой. Рядом с тенью ведьмы появилась и тень Мастера. Профессор почувствовал, как его обдало стылым ветром и сырым ароматом свежей земли — запахом открытой могилы. Помимо воли по его спине крупными мурашками пробежала дрожь.

— Если бы ты действительно знала нужную формулу, а не её жалкую пародию, — прошептал на ухо Верховной ведьме упырь, появившийся рядом с ней на балконе, — я бы уже пылал, как факел. Но берегись, Изабель, — «эротично» продолжал нашептывать Каин, — если я пойму, что ты действительно что-то задумала против меня… Тебе не повезёт так, как этим двоим шутам, — патриарх упырей поднес одну из оторванных голов, которую продолжал держать за волосы к самому лицу Верховной ведьмы. — Ты будешь умирать долго и мучительно… Поверь, я знаю, как продлять вечно такие удовольствия…

Ведьма знала, что древний упырь не блефует. Но она лишь рассмеялась — звонко и беззаботно, будто они обсуждали не попытку его убийства, а какую-то светскую сплетню, не стоящую особого внимания. Этим она пыталась отвлечь внимание кровососа от основной проблемы. Но, видимо, у неё не очень-то получилось.

— Ну же, Варгоша! — Ангельским голоском произнесла она, погладив вампира по бледной ледяной щеке, на которой отчетливо выделялись чёрные вены. — Разве тебе не скучно жить целую вечность, когда никто не может бросить тебе вызов?

— Ты играешь с огнём, Изабель!

Матиас видел, как глаза вампира, чёрные и бездонные, вспыхнули алым, а выдвинувшиеся клыки чудовищно преобразили черты патриарха.

— А мне нравится его тепло, Владыка! — Ведьма распахнула руки, будто готовая обнять весь мир.

И в этот момент Грейс понял, что Каин не тронет её. А если и тронет, то, по крайней мере, не сейчас. Профессор перевёл взгляд на патриарха, пытаясь понять, что связывало этих двоих? Старая дружба? Враги? Или что-то куда более тёмное и проклятое?

— Ладно-ладно, не сердись! Тебе не к лицу боевая трансформация, Варгоша! — Изабель махнула рукой перед оскаленной мордой вампира, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Фу таким быть! Оставим наконец, наши разногласия и поговорим конструктивно…

— Конструктивно? — Утробное рычание вурдалака сменилось на ледяной смешок, и его черты медленно, словно растекающаяся тень, вернулись к человеческим. Каин провел ладонью по лицу, словно стирая остатки звериной ярости. — Помоему, ты просишь невозможного, Изабель. Где ты, а где конструктив? Хотя, красных дней у тебя нет уже лет триста-четыреста…

Верховная ведьма искоса бросила быстрый взгляд на вампира, а потом вдруг рассмеялась — звонко, будто сорвавшаяся струна:

— А может просто признаем, наконец, что мы оба упрямы как черти, Варгош?

— Что есть, то есть, Изабель! — Упырь наконец открыто улыбнулся, а Матиас вдруг почувствовал, как в воздухе что-то неуловимо изменилось.

Воздух, ранее густой и тяжелый, давивший всё это время на профессора тяжелый грузом, неожиданно «развеялся», став лёгким и прозрачным, словно после только что отгремевшей грозы. Грейс незаметно перевёл дыхание.

В воздухе все еще висело напряжение, но теперь оно приобрело иной оттенок — не угрозы, а чего-то… добродушно-приятельского, что ли. Если, конечно, это определение можно применить к двум древним монстрам из страшных сказок, для которых лить чужую кровь так же просто, как обычную воду.

Но на данный момент их общение незаметно перешло в область дружеских подшучиваний или взаимных подколов. А это было куда лучше открытого противостояния в самом начале встречи.

— Ох уж эти ваши вампирские штучки, — Изабель покачала головой, притворно вздыхая. — Вечно сначала рычание, клыки, драматичные паузы… А потом вдруг — бац! — и улыбочка до ушей. Как будто ничего и не было.