Я тогда кивал, думая, что он говорит о крышах и досках для серфинга. Теперь понимаю, что речь шла о большем — о жизни, о взаимоотношениях, о том, что по-настоящему важно.

Звонила мама. Я рассказал ей о Джине, о его смерти, о том, как это перевернуло мое представление о жизни здесь. Она слушала внимательно, не перебивая.

"Я так рада, что ты встретил такого человека, милый," — сказала она мягко. "Иногда нам нужны не те, кто укажет правильный путь, а те, кто научит находить свой собственный."

Когда к телефону подошел отец, разговор стал натянутым. Я пытался объяснить, что понял, как ошибался, считая это место идеальным убежищем. Что реальность сложнее.

"Я же говорил, что это не рай," — только и буркнул он. "Посмотрим, как ты запоешь к пенсии без стабильного дохода и социального страхования."

Мне хотелось возразить, защитить свой выбор, но я просто попрощался. Странно, но его слова больше не задевают меня, как раньше. Может быть, потому что я больше не пытаюсь доказать ему, что прав. Может быть, потому что начинаю понимать, что в чем-то он действительно прав, хоть и по-своему.

Дождь не прекращается. Вода просачивается сквозь мою наспех залатанную крышу, образуя на полу маленькие лужицы. Я расставил по комнате ведра и тазы — они наполняются с неумолимой регулярностью. Джин сделал бы всё гораздо лучше. Без него даже такая простая задача кажется непосильной.

Кейта заходил сегодня, помог с самыми проблемными местами. Он держится молодцом, но я вижу, как ему тяжело. Школа серфинга временно закрыта — отчасти из-за погоды, отчасти из-за того, что ни у кого нет настроения заниматься обычными делами. Кейта говорит, что вернется к работе после Нового года, но в его голосе нет прежнего энтузиазма.

"Знаешь, я все думаю — сколько человек должно умереть, чтобы ты по-настоящему понял, что жизнь хрупкая?" — сказал он, закручивая последний шуруп в крышу. "Родители, бабушки-дедушки, друзья... Каждый раз думаешь, что теперь-то точно усвоил урок. И каждый раз следующая смерть застает тебя врасплох, словно ты никогда раньше не слышал о такой возможности."

Я промолчал. Что тут скажешь?

Мидори заходила вечером. Принесла домашнее печенье и горячий чай. Она старается держаться, улыбается, но я вижу, что ей тяжело. Она не рисовала с тех пор, как Джин умер — говорит, что краски кажутся блеклыми, а руки не слушаются. Я знаю, что это временно, что её талант никуда не денется, но беспокоюсь.

Мы сидели на веранде под навесом, слушали шум дождя, молчали. Потом она взяла мою деревянную статуэтку Манэки-нэко и долго рассматривала.

"Красивая работа," — сказала она. "Ручная резьба, скорее всего мастер из Хоккайдо, судя по стилю."

"Мама подарила."

"Она очень тебя любит."

"Знаю."

Мидори положила голову мне на плечо. "Джин говорил, что в жизни бывают сезоны. Сезон роста, сезон цветения, сезон увядания... Сейчас у нас сезон дождей, Хироши. Но он не вечен. Ничто не вечно."

Я снова пытался залатать крышу, на этот раз более основательно. Работа шла медленно — я все еще слышу советы Джина, его смех, когда я делал что-то неправильно. Но сегодня руки дрожали меньше.

Новые владельцы гостевого дома Джина и Мичи — молодая пара, Изаму и Рей, — приехали на разведку. Они ещё не переезжают окончательно, только осматривают имущество, планируют ремонт. Полны энтузиазма и планов. Изаму раньше работал в IT-компании в Токио, Рей была учительницей младших классов. Они продали квартиру в столице и вложили все сбережения в этот маленький бизнес.

"Мы устали от корпоративной гонки," — сказал Изаму, когда мы познакомились. "Хотим жить проще, но полнее."

Его слова отозвались во мне эхом моих собственных мыслей примерно полгода назад. Я увидел в этой паре себя — того испуганного, решительного, наивного Хироши, который сошел с поезда в незнакомом городке в поисках новой жизни.

Но сейчас я смотрю на них с легкой завистью. Они приехали сюда вместе, с общими мечтами и целями. Они не просто убегают от чего-то — они строят что-то вместе.

Может быть, в этом разница между побегом и выбором нового пути? В том, движешься ли ты от чего-то или к чему-то?

Хироши проверил свой банковский счёт и сделал быстрые расчёты. Если штормовой сезон продлится ещё месяц или больше, а школа сёрфинга не сможет работать в полную силу, его сбережений едва хватит на самое необходимое. А ведь были ещё другие проблемы — его старенький ноутбук начал барахлить, что создавало трудности для его блога, зимняя одежда была распродана в Токио, и нужно было решать, как пережить зимние месяцы, когда даже в этом южном раю становилось прохладно.