Мидори медленно кивнула, в её глазах появилась искра понимания:

— Ты прав. Я так зациклилась на выставке, на том, что подумают критики, что забыла главное — почему я вообще рисую.

— Давай сделаем что-нибудь совершенно безумное, — предложил Хироши, внезапно воодушевившись. — Что-то, что заставит нас вспомнить, почему мы любим то, что делаем.

***

Через час они уже были на пляже с досками для сёрфинга. Погода стояла ветреная, волны были не самыми дружелюбными для новичков, но сегодня они не собирались быть осторожными. Им нужно было встряхнуться, почувствовать энергию океана, риск, свободу.

Они провели в воде почти два часа, падая чаще, чем удерживаясь на досках, но это не имело значения. Важно было ощущение — солёная вода на коже, ветер в волосах, тот момент, когда волна подхватывает тебя и ты летишь, балансируя между стихией и своим телом.

Когда они наконец вышли на берег, усталые, но счастливые, Мидори достала из сумки скетчбук и сразу, мокрыми руками, начала рисовать. Быстрые, грубые штрихи, без привычной детализации. Энергия океана переходила прямо на бумагу.

Хироши сел рядом, наблюдая за ней. В голове вдруг начали складываться слова — не идеальные, отточенные фразы, а живые, необработанные впечатления. Он достал телефон и начал надиктовывать заметки — поток сознания, без самоцензуры и попыток произвести впечатление.

Это был прорыв. Не идеальный, не мгновенный, но начало. Они вернулись к самому источнику своего творчества — к непосредственному опыту, к жизни во всей её неотредактированной красоте.

***

В следующие дни они разработали новую стратегию. Каждое утро начиналось с похода на пляж — иногда с досками для сёрфинга, иногда просто для прогулки. Затем они работали раздельно до обеда: Хироши писал, Мидори рисовала.

После обеда они встречались и делились тем, что создали. Хироши читал Мидори свои тексты, она показывала ему наброски и акварели. Они давали друг другу честную обратную связь, но без жестокой критики, которую они сами обрушивали на свои работы.

Постепенно их проекты начали обретать форму. Блог Хироши наполнялся не только рассказами о жизни у океана, но и более глубокими размышлениями о выборе пути, о значении дома, о балансе между свободой и ответственностью. Он начал получать больше комментариев, установил контакты с несколькими журналами о путешествиях и устойчивом образе жизни.

Мидори тоже нашла новое направление для своих работ. Вместо попытки воссоздать идеальные пейзажи она обратилась к более абстрактным, эмоциональным изображениям — цвета и формы, передающие не столько физический вид места, сколько чувства, которые оно вызывает.

— Я хочу, чтобы люди, глядя на мои картины, чувствовали бриз на своей коже, — объяснила она Хироши. — Чтобы они слышали шум волн, ощущали запах соли и цветов плюмерии.

Её новая серия называлась "Сезоны души" — метафорическое изображение внутренних времён года, через которые мы все проходим. Было что-то удивительно созвучное в их творческих подходах — Хироши писал о внутренних путешествиях, Мидори рисовала внутренние пейзажи.

***

Однажды вечером, когда они сидели в кафе Акико, просматривая черновики будущей книги Хироши и эскизы для выставки Мидори, к ним подошёл Кейта. Выглядел он уставшим, но решительным.

— Вы не поверите, что за день у меня был, — вздохнул он, падая на стул рядом с ними. — Третий раз мне отказывают в разрешении на расширение школы сёрфинга.

— Что? Почему? — удивился Хироши. — Твоя школа приносит городу только пользу — туристы, рабочие места...

— Бюрократия, — Кейта махнул рукой. — Говорят, нужно больше документов, больше разрешений, больше доказательств экологической безопасности... А ещё старик Ямамото, который возглавляет совет города, считает, что «слишком много туристов испортят атмосферу нашего тихого городка».

Акико, подошедшая с чашкой кофе для Кейты, нежно положила руку ему на плечо:

— Не сдавайся. Мы найдём способ.

— У меня та же проблема с разрешением на расширение кафе, — добавила она, присаживаясь рядом. — Хочу добавить вечернее меню и музыкальную площадку, но администрация города опасается «шума и беспорядков».

— Серьёзно? В нашем-то сонном городке? — Мидори покачала головой. — Самый громкий звук здесь — это прибой во время шторма.

— Дело не в реальных опасениях, — вздохнул Кейта. — Просто часть местных жителей боится перемен. Особенно перемен, инициированных «чужаками».

Хироши задумался. Несмотря на то, что их маленькое сообщество было невероятно дружелюбным и открытым, в городке действительно существовало разделение между коренными жителями и «пришельцами» — теми, кто переехал сюда за последние годы. И хотя явной враждебности не было, некоторое напряжение ощущалось, особенно когда речь заходила о развитии территории.

— А что с твоим технологическим коворкингом, Акира? — спросил Хироши, заметив, что программист сидит за соседним столиком, погружённый в свой ноутбук.