Он сделал паузу, давая мне время переварить эту информацию.

— А переводят тебя, — продолжил Тайга, и в его голосе проскользнула нотка ехидства, — в головное учреждение. В университетскую клинику Шова. В Токио.

Я продолжал молча смотреть на него, а мой мозг отчаянно пытался обработать новую информацию. Центральный госпиталь? В Токио? Даже я знал, что в столицу попасть почти нереально, только лучшие из лучших удостаиваются такой чести. Тем более, клиника Шова… Звучало знакомо. Это же ма самая, куда я на скорой приехал с тем парнем из семьи Ямада.

— Почему? — это было единственное слово, которое я смог из себя выдавить.

Тайга хмыкнул. Он снова взял ручку и посмотрел на меня с какой-то новой, доселе невиданной эмоцией. Это была смесь удивления, замешательства и, кажется, даже толики зависти.

— Понятия не имею, — сказал он. — В приказе, который пришел сегодня утром, была только твоя фамилия и распоряжение о немедленном переводе. Но, — он сделал паузу, и его губы тронула кривая усмешка, — могу предположить, что ты, Херовато, умудрился произвести впечатление на кого-то очень, очень влиятельного. И этот кто-то решил, что такому таланту не место в нашей скромной обители.

Он снова замолчал, оставив меня одного наедине с этой ошеломляющей новостью. Я стоял посреди кабинета, и в моей голове был полный сумбур. И опять на уме одно имя. Ямада Кацуро.

Но почему? За что? За то, что я отказался от его денег? Или неужели моя речь так его впечатлила? Эта мысль была настолько дикой, настолько неправдоподобной, что я не мог в нее поверить. Словно это происходило не со мной. Но других объяснений у меня не было.

Тайга вручил мне какие-то бумаги, сказал, что у меня есть несколько дней на сборы. Потом тихо хмыкнул и, наказав обязательно зайти к нему перед отъездом, погнал прочь, ведь у него «и так много работы».

Я вышел из кабинета Тайги в раздумьях. Так, значит, не закопали. А наоборот… вознесли? Из грязи в князи, как говорится?

Я шел, не разбирая дороги. Мимо меня проплывали лица медсестер, проносились каталки, кто-то со мной здоровался, кто-то провожал удивленным взглядом. Я не замечал ничего. В голове крутился один и тот же немой вопрос, адресованный мирозданию: «Вы серьезно?». Это было похоже на сон внутри сна. На какую-то особо изощренную шутку моего подсознания, которое, видимо, решило, что раз уж я застрял в этой коматозной драме, то пусть она будет хотя бы с размахом. От провинциального лентяя до восходящей звезды токийской медицины за пару недель. Сюжет, достойный второсортного чтива.

Ординаторская встретила меня привычным хаосом. Горы мятой одежды, пустые упаковки от лапши быстрого приготовления, разбросанные книги. И посреди всего этого балагана, словно эпицентр тайфуна, сидел Танака. Увидев меня, он подскочил со стула с такой скоростью, что, кажется, нарушил пару-тройку законов физики.

— Братец! Ты где был?! — его голос был подобен лавине, готовой смести все на своем пути. — Тут такое творится. Ты не поверишь! Во-первых, Кенджи. Этот гений решил подкатить к новенькой медсестре из терапии, той самой, с большой… э-э-э… душой. Так вот, он подошел к ней и с самым умным видом заявил, что ее улыбка напоминает ему систолическое давление при тахикардии. Она посмотрела на него, как на идиота, и спросила, не хочет ли он измерить свое, потому что выглядит он так, будто у него сейчас случится инсульт. Весь этаж ржал до слез!

Он сделал короткую паузу, чтобы вдохнуть, и тут же продолжил, не давая мне и шанса вставить слово.

— А потом! Потом главврач ходил по отделению и проверял, как мы заполняем истории болезни. И он нашел у одного из интернов запись: «Пациент жалуется на боли в груди, тоску и отсутствие смысла бытия. На мой вопрос, что же делать, профессор Тайга ответил: подорожник и крепкий чай пропиши, дурень». Говорят, главврач смеялся так, что у него очки запотели! А потом профессор так этого интерна шпынял, мне даже страшно стало.

Я попытался что-то сказать, но Танака, сделав лишь маленький вздох, затараторил еще с большей силой.

— А еще, а еще я посмотрел «Наруто». И они там так эпично названия тенхик называли, так… — Танака не нашел подходящего слова и просто издал восторженный писк. — Я теперь думаю, может, и нам в операционной стоит использовать кодовые названия для техник? Например, когда Тайга-сенсей делает свой идеальный шов, мы будем кричать: «Активация техники: Стальные руки!». А когда…

Он тараторил без умолку, перескакивая с одной темы на другую, размахивая руками и брызгая слюной. Я стоял, как оглушенный, и не мог вставить ни слова. Его безудержный поток сознания был настолько плотным, что пробиться сквозь него было невозможно. Я просто кивал, улыбался и делал вид, что мне интересно. Наконец, Танака выдохся. Он сделал глубокий вдох, чтобы начать новую тираду, и в этот момент я, воспользовавшись паузой, поднял руку, как регулировщик на перекрестке.

— Танака, — наконец удалось мне перебить его на полуслове, когда он уже начал рассуждать о том, какой техникой можно было бы назвать клизму.

Он замолчал, удивленно моргая.

— Я ухожу.

Лицо Танаки вытянулось. Он смотрел на меня с таким недоумением, будто я только что сообщил ему, что улетаю на Марс основывать колонию разумных енотов.

— В смысле… уходишь? Домой? Так ты только пришел, да и смена же еще не кончилась…

— Нет, Танака, — я вздохнул, собираясь с силами. — Я ухожу совсем. Меня уволили. И переводят.