— Да.

— Но почему?

Королев был озадачен и расстроен. Понимаю его. Только недавно получен первый образец лампового вычислителя. Впереди — куча работы, с помощью нового аппарата можно будет обсчитать новые данные по увеличенной ракете, что сэкономит кучу времени, а потом и средств на создание стенда по ее отработке. И я много внес идей по этому самому вычислителю, а тут вдруг ухожу.

— Предложили новое место, где мои усилия будут более востребованы.

— И что за место? — окончательно повернулся он ко мне всем телом. Даже руки на груди сложил, словно защищаясь от неприятного для него события.

— Я должен возглавить новый НИИ. Будем поднимать промышленность и сельское хозяйство на новый, более технологичный уровень.

Тяжело вздохнув, Сергей Палыч уточнил.

— Ты ведь не откажешься?

— Я считаю, там я буду нужнее. А новые идеи мы сможем и в частном порядке обсудить. Или у тебя или у меня дома. В гости ходить никто же не запрещал.

Покивав печально, Королев больше не стал задавать вопросы или тем более убеждать меня остаться. Вместо этого мы прошлись по другим конструкторам, с которыми я чаще всего общался. День прошел в разговорах, обсуждении идей, которые раньше я вкидывал набросками, да прощанием с коллективом. Даже наш кадровик, Аделина Прокофьевна, с которой у нас все же сложились ровные отношения, искренне расстроилась, когда узнала о моем уходе.

— Ты главное не забывай нас, — напутствовал меня Сергей Палыч.

Все документы о моем увольнении оформили быстро, вещей личных накопилось не так чтобы много — несколько тетрадей с записями идей из будущего, писчие принадлежности, да тапочки, в которых я ходил по институту, чтобы ноги не прели. Вот и все пожитки, в сумку одну все вошло.

— Да и вы заскакивайте на огонек, — улыбнулся я и пожал его руку.

Мне предстояло пройти примерно тот же путь, что у меня был при создании института прогнозирования и анализа. Но на этот раз все должно быть проще. И опыт уже какой-никакой по организации есть, и на работу настоящего НИИ изнутри я успел насмотреться. Справлюсь!

— Спасибо, Александр Николаевич, очень помогли! — прокричал я в трубку, чтобы собеседник меня услышал, а то междугородняя связь сейчас аховая, после чего услышал гудки. — Уф.

Вот уже почти месяц, как я возглавил новый институт. Набрать людей на руководящие должности и составить вспомогательный штат благодаря протекции аж самого товарища Сталина проблем не составило. Но вот работа с техническими специалистами, в особенности с видными профессорами, которые могли сильно помочь в решении узких моментов при разработке новой техники — это другой вопрос. Все они так или иначе уже были задействованы советской властью и вполне довольны своим текущим положением. Набирать для работы пришлось молодых инженеров, еще ничего не достигших, но хотя бы имеющих профильные знания. Естественно, что с первого раза воплотить мои идеи в жизнь у них не удавалось. Хотя бы потому, что многие мои идеи опираются на производственную и научную базу из будущего. Вот и приходилось для адаптации их к текущим реалиям обращаться к более именитым и способным понять возникшее затруднение профессорам. Как сейчас — к Диннику Александру Николаевичу, который вообще живет в Украинской ССР и преподает в Днепропетровском университете.

Изначально три недели назад я дал взятым в отдел по проектированию новых машин для народного хозяйства инженерам задание — нарисовать чертеж небольшого универсального трактора со сменяемыми насадками для разных видов деятельности. Фактически — я хотел получить аналог «бобкэта» из моего времени. Чтобы машина и снег зимой могла почистить, и небольшую канаву под трубопровод прорыть, и погрузчиком поработать. Идея молодым инженерам понравилась, но затык вышел в расчете прочности конструкции. Выдержит ли металл нагрузку или нет. И какой лучше всего подойдет по прочности и упругости. Александр Николаевич как раз этой темой занимается, да еще и преподает на строительном факультете, поэтому и обратился за помощью я к нему. Да, применив админресурс в виде содействия по линии партии, но ведь одним делом занимаемся — развиваем страну. И вот сейчас он позвонил мне и сказал, что отправил свои вычисления по почте.

— Итак, — потер я руки, — расчетная часть скоро будет готова, в следующем месяце можно будет приступить к сборке прототипа. Что у нас дальше? — потянулся я к стопке бумаг на своем столе.

Вообще НИИ, который я теперь возглавляю, отличается от других. Хотя бы тем, что нам не ставят конкретных задач. Эти самые задачи вытекают из моих идей, которым я даю обоснование и закладываю в план работ. Далее уже начинается проработка плана. Сначала определяется, какой научный отдел возьмется за воплощение моей задумки. В случае с разработкой «бобкэта» — это отдел по проектированию новых машин. Инженеры в отделе оценивают идею и дают свое заключение: возможно ли ее осуществить или нет. Если нет — то должны приводиться аргументированные причины. Если да — сколько времени займет работа над теоретической частью. И это только первый этап. Вторым будет работа бухгалтерии и отдела логистики — просчитать затраты на создание прототипа (это у бухгалтеров) и сделать заявки в профильные заводы и предприятия для создания нужных деталей (это уже к логистам). Полную сборку будем проводить уже своими силами в институте. Затем пойдет третий этап — тестирование прототипа, выявление «детских болезней», после чего окончательная доводка. И как завершающий штрих — подготовка полной документации на законченный образец, в который кроме самих чертежей устройства войдет и смета по его себестоимости, а в заключение — какие задачи образец может выполнять для повышения экономики страны и почему его нельзя заменить уже имеющейся техникой.

Но не одними универсальными мини-тракторами, как говорится, поднимем экономику. Я говорил товарищу Сталину еще и про сельское хозяйство, и вот тут прежде чем что-то начинать, ознакомился с вопросом, что уже сделано. А работа велась и до меня и колоссальная. Причем еще с начала двадцатых годов, когда была создана система семеноводства. Бюро по новым сортам было образовано аж в 1922 году, а в 1925 преобразовано в Бюро по сортоиспытанию и районированию. Правда ни одного чисто селекционного института в стране пока не существовало, но все шло к тому, что это лишь дело времени. Поэтому вмешиваться в этот процесс я не стал, остановившись на ином.

А именно я собирался инициировать разработку промышленного тепличного выращивания как овощей, так и зерновых культур. Взять ту же пшеницу. Сейчас семена обычной пшеницы дают от трех до восьми (максимум) центнеров с гектара. И восемь центнеров считается еще очень хорошим урожаем. Однако мало ее вырастить и собрать — надо еще чтобы она в целости добралась до мест переработки, что тоже не просто. В процессе сбора теряется несколько процентов зерна, далее при хранении тоже происходит ее потеря. «Мыши сожрали» — вполне реальная причина утраты собранной пшеницы, почему ее нередко используют и махинаторы, чтобы скрыть свое воровство. Ну и не стоит забывать о погодных условиях — засуха или наоборот, чрезмерное количество дождей негативно влияют на урожай. И все это встает под полный или почти полный контроль, когда выращивание происходит в специально оборудованном помещении. Особенно если использовать не обычные, а высокопроизводительные сорта этой культуры. Они требуют гораздо больше внимания к себе, от чего под открытым небом не дадут максимального результата, или вовсе засохнут, где обычный сорт спокойно прорастет и даст урожай. Но когда дело касается тепличного выращивания, все становится с точностью наоборот.