— Отнесите девушку в постель! — приказывает маг.

Вестер подхватывает спящую Тимму на руки, а отец, открыв дверь, освобождает ему путь и, что-то по дороге объясняя голосящей матери, ведет в глубь дома. Но я не смотрю на них. Я не отрываю взгляда от мага.

— Как вы? — спрашиваю я его.

Маг поднимает на меня глаза, совсем темные. Лицо осунулось, словно он постарел на год за эти полчаса.

— Нормально, Астра! — хрипло говорит он, тут же шатается и оседает на стул.

Тиэрен

Я подбегаю к нему, не зная, что делать: позвать Вестера или…

— Я нормально, — хрипит Тиэрен. — Просто чуть отдохну…

— А как ваша магия?

Тиэрен зажигает огонек на ладони. Тот появляется не сразу и дрожит, как на ветру. Я смело гляжу в глаза магу.

— Обнимите меня! — шепчу я. Брови Тиэрена ползут вверх. — Ну же!

Маг колеблется, потом сажает меня к себе на колени и обнимает. Несколько минут мы сидим, крепко прижавшись друг к другу. Наверняка это выглядит крайне странно, даже непристойно. Но мне все равно. И еще. Почему-то эти объятия не кажутся мне такими волнительными, как объятия Льерена. Но это же нонсенс. Это же одно тело одного и того же человека. Тиэрен дышит тяжело, но постепенно его дыхание выравнивается.

— Льерен тоже так лечится? — спрашивает маг через несколько минут с усмешкой.

— Н-не совсем, — уклончиво отвечаю я и краснею.

Тиэрен отстраняется и смотрит мне в глаза. Его губы кривятся в понимании.

— Молодец! — язвительно произносит он. — Своего не упустил.

— Не понимаю, о чем вы! — еще больше краснею я и с неловкостью высвобождаюсь из объятий мага. — Вы в порядке?

— Да, до дома доеду. Отдохну, и завтра все будет нормально.

— Хотелось бы в это верить, — бурчу я себе под нос, но маг не обращает на меня внимания.

Вестера маг оставляет на месте преступления для дальнейшего расследования, а мы садимся в экипаж и возвращаемся домой.

Тиэрену все еще нехорошо. В дороге силы снова начинают оставлять его. Я вижу это по бледному до синевы лицу, по заострившимся чертам, по бескровным губам.

Дома Арвета ахает, видя такую метаморфозу, затем помогает мне отвести мага в постель. В мою, потому что дотащить этого бугая на второй этаж две слабые женщины не смогут. Тиэрена шатает. Он едва успевает протянуть нам руки, чтобы дать стянуть с себя камзол и рубашку, и падает на подушки. Экономка видит забинтованную руку, но только качает головой. Штаны она стаскивает с него сама, пока я, отвернувшись, смущенно копаюсь в шкафу.

— Пусть поспит здесь, — разрешает Арвета. — А завтра отправляй его наверх.

— Он раненый пришел ко мне ночью, — смущенно объясняю я. — У нас с ним ничего не было.

— Вот и умница, — одобрительно кивает экономка. — Но, если что, зови!

Маг лежит тихо, и непонятно, спит он или нет.

— Я ваше лекарство от проклятия? — спрашиваю я, осторожно усаживаясь на краешек постели.

— Льерен ни за что не признается в том, что ему нужна помощь, — еле слышным голосом произносит маг. — По крайней мере, на полном серьезе. Он будет шутить, даже падая в бездну. И предпочтет свалиться во тьму, чем попытаться протянуть руку.

— Но почему?

— Гордость, — пожимает плечами маг. — И страх.

— Страх?

— Страх утянуть за собой.

— Я ничего не понимаю. Но вы, судя по всему, так не считаете.

— Я считаю, что от Льерена зависит очень многое. Он не имеет права просто сдаться. Судьба многих важней судьбы одного.

— Под этим одним, — с содроганием интересуюсь я, — вы имеете в виду меня? Или его?

Маг отрывает глаза — совсем темные, с утонувшей в черноте зрачков синевой.

— Надо поспать, — говорит он. — Ночь длинная, а мне нужны силы. Иди ко мне.

Я вздыхаю, освобождаюсь от платья, оставшись в одной рубашке, лезу к нему в постель. Тиэрена я совершенно не опасаюсь, поэтому, когда он прижимает меня к себе, послушно расслабляюсь. Маг вскоре засыпает, но я не пытаюсь сразу отползти: надо дать магии время, чтобы восстановиться. Мне льстит мысль, что я стала источником спасения для мага.

Предназначение. Меня всегда пугала мысль, что я проживу бессмысленную жизнь, не имеющую никакой ценности. Выйду замуж, буду работать на какой-нибудь не особо интересной работе, рожу детей, буду заботиться о них много лет, пока не перестану быть для них полезной. А потом скромное доживание своей тусклой жизни.

Бойтесь исполнения своих желаний. Ведь теперь я реально стала полезным человеком. Никто, кроме меня, не способен помочь магу. Но на душе вместо гордости и радости почему-то только страх и смутное предчувствие несчастья.

Я верчусь и наконец засыпаю, так же крепко, как и обнимающий меня мужчина.

Просыпаюсь я рано, на тоскливом рассвете. Конечно, осенью рассвет позже, чем летом, но все равно я чувствую, что город еще только начинает высвобождаться от сна. Мне не спится: то ли сказались приключения ночи, то ли мешает чужое присутствие. Осторожно выскальзываю из постели, одеваюсь, подкладываю дров в очаг, чтобы согреть комнату, и бегу умываться.