— Спит? — коротко спрашивает меня раздувающая угли в очаге Арвета.

— Как сурок, — машу я рукой.

Хватаю из корзинки пару вчерашних пирожков и завтракаю, сидя на табуретке и болтая ногами. В кухне еще холодно, и я потеплее заворачиваюсь в шаль, подаренную Арветой.

— Ладно, господин Нэрвис проснется, тогда и завтрак нормальный вам сделаю, — ворчит экономка.

— Не будите его, — прошу я. — Ему отоспаться надо хорошенько. Он вчера много магии потратил.

Я коротко пересказываю охающей и качающей головой Арвете, что произошло, и она соглашается, что я поступила правильно.

Я дожевываю и возвращаюсь к себе в комнату. Шуметь нельзя, поэтому, покосившись на спящего крепко мужчину, сажусь за стол. В этот раз я хочу разрисовать деревянную разделочную доску, которая попала мне в руки. Хватаюсь за карандаш и начинаю прикидывать на бумаге композицию. Слабый свет постепенно просачивается между крышами, но само солнце никак не может пробиться сквозь облачную муть. Я тушу свечу и продолжаю рисовать. Так увлекаюсь своим занятием, что вопрос мага заставляет меня подскочить на стуле.

— Что делаешь?

Его голос хриплый со сна, но лицо уже не выглядит таким болезненным, как вчера, а кожа вернула нормальный оттенок. Я кошусь на него с немым вопросом.

— Ждешь кого-то определенного? — усмехается маг.

— Никого, — поджимаю я губы. Нахал! Оба нахалы!

Отворачиваюсь. Вижу краем глаза, как абсолютно голый маг усаживается на постели и начинает натягивать штаны. Я краснею. Специально дал мне возможность полюбоваться своим мужественным телом? Думает, что я в обморок от восхищения шмякнусь? Или хочет сказать, что ему по барабану, кто на него смотрит? Хам! Оба хамы! Но все же — кто из них двоих?

— Не мучься! — замечает маг. — Пока Тиэрен.

Я хмыкаю.

— И доброго вам утра!

— И тебе, Астра! Так что делаешь?

Маг подходит и наклоняется надо мной, заглядывая через плечо. Я чуть отстраняюсь, чтобы показать ему. Невольно робею и волнуюсь. С чего бы это?

— Сама рисовала?

Я снова хмыкаю. Так и хочется ответить какой-нибудь колкостью, но ну его в пень. Он же маг. Еще превратит во что-нибудь. Ну, в метелку или чашку. После вчерашнего мое уважение к магу сильно возросло. Это же надо такое: вернуть человеку назад вырванную кусками душу. Да, это тебе не мелочь по карманам тырить!

— Я училась в художественной школе, — скромно заявляю я.

Тиэрен выпрямляется. Его взгляд падает на зеркало на стене.

— Тоже твоя работа? Довольно необычная.

— Это мезенская роспись, — я встаю и охотно пускаюсь в объяснения. — Тут по кругу бегут кони. Не смотрите, что странные. Это не я такая неумеха. Просто их так художники из Палащелья рисовали. Конь — символ солнца. Видите — у него между ногами цветок болтается? Это тоже солярный символ. У нас… В моем мире предки поклонялись богу солнца. И его так рисовали.

— А это что за закорючки?

— А их называют стихийками. Досконально ученые не выяснили, что они обозначали: ветер или что-то другое, но предположили, что это какие-то природные явления.

— А это птицы?

— Ага. И вот эти кривульки тоже птиц изображают, практически схематически. Ну, тут еще много других символов, зашифрованных в разных узорах: цветок Перуна, знак плодородия, воды… В древности людям требовалась обережная магия, поэтому они старались покрывать всю домашнюю утварь и одежду сакральными рисунками. На вороте рубахи, на обшлаге рукавов, на поясе — то есть самых уязвимых местах человеческого тела — делали охранительную вышивку. На посуде, на входе в жилище тоже знаки… Короче, много где.

— И чары работали?

— Ну вряд ли, — сомневаюсь я. — В нашем мире нет магии.

— Или была раньше? Но потом исчезла?

— Кто же знает? — развожу я руками. — Может, и правда, раньше все это было не простыми рисунками. Как у вас тут.

— Да, и у нас тут подобное работает. А знаешь, Астра… — внимательно поглядев на меня, говорит маг, — ты ведь тоже могла бы быть полезна.

— Да? — радуюсь я. — Кому? Вам?

— Мне. Льерену. Людям.

— А что от меня требуется?

У меня загораются глаза. Я так устала быть не пойми кем — то ли лечебным пластырем, то ли фальшивой невестой с перспективой быть вытуренной коленом под зад — что известие о том, что я могу делать что-то важное, радует ужасно.

— Пойдем! Я тебе кое-что покажу! — говорит Тиэрен.

И я разве что не виляющим хвостиком бегу за ним.

Магия кисти

Я попадаю в кабинет Тиэрена впервые после той ночи, когда маг похитил меня. При свете дня комната выглядит иначе. Очаг уже горит, и в комнате уютно и тепло. Первые робкие лучи солнца ложатся на набитые книгами шкафы и заваленный бумагами стол. Тиэрен недовольно рычит, сгребает бумаги и сваливает их на кресло. Я стараюсь сдержать усмешку. Любопытно, что обе личности мага не одобряют друг друга. Вообще-то в нашем мире такое лечится галоперидолом и смирительной рубашкой, но вряд ли тут кто-нибудь посмел бы намекнуть темному магу, взяв его под локоток: «Не проследуете ли, батенька, с санитарами в карету? Вам у нас нескучно будет. В соседней палате Наполеон лежит, в другой пришелец с Альфа Центавра».