— Нет.

— Почему?

— Этого мы не узнаем, Астра.

Я бросаю прощальный взгляд на грустное и мудрое лицо предка Льерена и иду вслед за свекровью.

— А вот тебе и пример того, как сработала метка, — остановившись через три портрета от родоначальника графского рода, говорит Лилия. — Рупертий Мирчеллий. Жесткий человек, привыкший рубить с плеча. И, как большинство Мирчеллиев, очень гордился своей кровью. Пытался найти невесту среди дочерей окрестных аристократов, но не преуспел в этом. Съездил в столицу, тоже вернулся разочарованным. Тогда он поклялся жениться на той девушке, которую ему выберет сама судьба, и запустил метку в поиск. И какого же было его удивление, когда, бросившись за позвавшей его меткой, он увидел простую дочь мельника, жившую в захолустье! Девушку совсем молоденькую, едва ли не подростка, невзрачной наружности, неграмотную. Поскольку граф поклялся, то ему пришлось сдержать свое слово и жениться на мельничихе. Но гордость не позволила Рупертию отдать свое сердце простолюдинке. Он даже не консумировал брак. А потом и вовсе попытался откупиться от неугодной жены деньгами и отправить ее подальше от себя.

— И что? Девушка согласилась?

— В том-то и дело, что метка сработала, и жена полюбила графа. Страдала от его холодности, пыталась завоевать его сердце. А когда он захотел ее удалить, то она стала мольбами взывать к нему. Рассерженный назойливостью жены, граф молвил ей: «Метка обманула меня. Я не люблю вас. Но готов принять вас как жену, если вы понесете от меня. Однако помогать в этом вам не собираюсь». И, так посмеявшись над несчастной, граф выгнал графиню.

— Как жестоко!

— Да, Астра, соглашусь. Но у девушки оказался сильный характер. Она уехала под чужим именем в другое графство, где ее никто не знал. На деньги, полученные от мужа, девушка открыла таверну. У графини было упорство, трудолюбие и сильный характер. И еще она не выбросила из головы свою месть. Через несколько лет заведение стало популярным. А со временем невзрачная простушка расцвела. К тому же она начала учиться, и вскоре не уступала по образованности аристократкам.

— Какая интересная история! Просто как сказка.

— Да, — улыбается Лилия, — но это истинная правда. Подробное изложение ее можно найти в летописи рода Мирчеллий.

— Но что же было дальше?

— А дальше произошла встреча, которой так ожидала графиня. Ее муж граф Рупертий посетил город, где она находилась, и остановился в ее таверне. Красивая, умная и образованная хозяйка сразу же привлекла его внимание. Она ничуть не походила на ту бедную необразованную девочку, на которую он едва смотрел, встретив несколько лет назад. И, увидев ее, он влюбился с первого взгляда.

— Как романтично! — ахаю я. — И что же графиня? Она призналась ему?

— Отнюдь. Она принимала ухаживания своего супруга, пока его страсть не дошла до предела. Рупертий признался, что женат, и поэтому не может жениться на хозяйке таверны, но он готов увезти ее в свой замок и почитать как супругу. И девушка согласилась. Никто не узнал ее, так она изменилась за несколько лет. Граф с гордостью представил своим подданным и соседям прекрасную любовницу. Теперь он закрыл глаза на то, что она была низкого сословья, и не позволял бросить ни одного косого взгляда на владычицу своего сердца. Платья и драгоценности шли графине так, как если бы она с рождения привыкла к ним. А ум и приятные, хоть и простые манеры вскоре вызвали всеобщее уважение. Сам же Рупертий души не чаял в своей любовнице. Прошло года два, и случилось то, что граф хотел от своей жены — она понесла.

— И она призналась графу во всем?

— Не совсем, — усмехнулась Лилия. — Граф был счастлив услышать о том, что у него будет наследник. С помощью магии Рупертий узнал, что в чреве женщины мальчик. Граф размышлял над тем, как сделать своего незаконно рожденного сына официальным преемником титула и замка, когда ему сообщили, что графиня уехала кататься и исчезла. А в покоях любовницы графа ждало письмо. В письме женщина признавалась в том, что обманула своего мужа. И что она и была той бедной девочкой, которую тот несколько лет назад с позором прогнал от своего порога. Обещание зачать от мужа она выполнила, но быть графиней она не хочет. А сына воспитает сама.

— Какая жестокая месть! — восхищенно говорю я, и Лилия отвечает мне улыбкой. Она не меньше меня наслаждается этой историей. — И что, граф не стал искать жену?

— Да что ты! Он землю носом рыл, перевернул все графство, пытаясь отыскать жену, которая, к тому же, должна была стать и матерью его законного наследника.

— Нашел?

— Нашел, — усмехается Лилия. — Через пару-тройку лет.

— И они помирились?

— А вот смотри!

На портрете, на который указала мне Лилия, я вижу сидящую красивую женщину средних лет: темноволосую и голубоглазую. На ее лице лежит печать ума и спокойной уверенности в себе. Губы едва трогает лукавая улыбка. Мужчина, стоящий рядом с ней, даже на портрете смотрит не на зрителя, но на свою даму, и его глаза полны любви и обожания. Не знаю, специально ли Рупертий попросил его изобразить таким, или просто художнику пришлось смириться с тем, что объект его искусства все время обращал свое лицо в другую сторону, и запечатлел то, что видел.

— Изумительная история, — говорю я искренне, восхищаясь женой графа.

— Я тоже ее обожаю, — не сводя глаз с портрета влюбленной четы, говорит графиня. — К счастью, Льерен, так же, как и я, равнодушен к родовой чести и крови. И я всецело поддерживаю своего мальчика.

Лилия легко касается пальцами моей щеки и тянет меня дальше вдоль галереи.

— Младший брат Виррода, — продолжает рассказывать она, кивая на мужчину с пронзительно голубыми глазами, так похожими на глаза Льерена. — Никогда не был женат. Посвятил себя полностью магии. Был талантливым темным магом и оставил после себя много научных трудов. К нему прислушивался даже сам придворный маг.

— Он умер?

— Да, лет с десять назад.

Я делаю пару шагов и застываю перед следующим портретом.

Девушка на нем не просто красива. Она очень красива. Светлые волосы и огромные смеющиеся зеленые глаза — изумительное сочетание. И я узнаю ее: именно ее изображение-медальон хранит на своей груди маг. Сердце снова пронзает иголка ревности.

— Кто это? — спрашиваю я, стараясь не выдать своих чувств.

— Это Эвайна, — отвечает моя свекровь, и по тому, с какой нежностью она гладит раму портрета, на которой нет и пылинки, я понимаю, что незнакомая мне Эвайна не случайный человек для свекрови. Мне хочется спросить, но Лилия, поймав мой вопросительный взгляд, предупреждает мое любопытство: — Эвайна — дочь моей двоюродной сестры. Ее родители умерли рано, и мы приняли девочку в свой дом. Воспитывали как родную дочь.