Сандра сидела за стойкой с чашкой чая и благосклонно наблюдала репетицию. Она за месяцы своего менеджерства привыкла уже ко всему и знала, что какую бы херню я ни творил — в конечном итоге всё для дела пригодится, всё в варенье попадёт. На худой конец, сгодится для вдохновения. Хотя откуда у нас в группе худые концы — недоумеваю.

— Иствуд пьёт и иногда курит, — сказала Сандра. — На монаха он не сильно похож. Я бы не волновалась за имидж.

Вот предательница злая! Ладно, мы с тобой ещё поквитаемся. Как-нибудь, придумаю потом, как.

— Ладно, — вздохнул я. — Давайте с начала.

— Ту же самую? — спросил Иствуд. — «Кто я?»

— Ну а чё, ты хочешь сказать, что ты её уже охренеть как отрепетировал, даже придраться не к чему?

— Просто спрашиваю.

— Ты б так просто баб трахал, как спрашиваешь.

Грянули.

Старый материал, который мы записали на альбом, репетировать больше смысла не было. Хватало того, что мы его исполняли на концертах. Все аккорды, ритмы и гармонии уже на подкорке прописались.

Но почивать на лаврах я не собирался, потому упорото работал над новым материалом.

Вейдер был послан нахер. Он об этом, правда, не знал. С тех пор, как к нему вернулась Даниэлла, он вообще ни о чём не знал, его никто и не видел толком. Но вот если бы он ко мне приполз на коленях, умоляя купить за копеечку его гениальные тексты — я бы его послал нахер.

Потому что Сандра была права. Это — моя группа, и песни должны быть — тоже мои. Пусть я и не поэт ни разу, зато — от души. От своей.

Сандра помогала. Мы с ней проанализировали первый альбом, он же основа нашего концертного репертуара, и обнаружили, что там всё — абсолютно забойное. То есть, такое, чтобы просто таращить на нас глаза, прыгать и орать.

А людям, между прочим, охота иногда и просто посидеть, выпить не напрягаясь.

На концертах это решалось до поры довольно просто. Время от времени группа удалялась на перекур, а я садился на табуреточку с гитарочкой и играл пару-тройку своих песен. Они все были, как на подбор, медленные и мелодичные.

И все были категорически непригодны для группового исполнения.

Вот мы с Сандрой и засели разрабатывать более спокойные песни.

Ребята к этому времени уже достаточно прокачались, как музыканты, и смена стиля далась им легко. Даже более того — как только мы начали репетировать новое, у всех с усиленной интенсивностью попёрли вверх цифры уровней и уровней навыков, и, может, даже уровней уровней навыков.

В общем, если поначалу я относился скептически к такому ходу, то спустя пару недель репетиций привык и понял, что то, что мы делаем — хорошо.

А тексты вообще без проблем писались. Вот, например, «Кто я?» — отличная, прям сел и написал. По совету Сандры только пару матов заменил на приличное. Чтоб дети могли альбомы покупать и на концерты ходить.

Кто я?

Ответь, холодное небо!

Кто я?

Был я живым или не был?

Кто я?

Скажи мне, убитая сказка

Кто я?

Сорви с меня мою маску!

Вот вместо «сорви с меня мою маску» изначально было «говори, пидараска!», но Сандра забраковала. В общем, тружусь я под чудовищным гнётом цензуры, вот.

— А когда мы будем с этим выступать? — спросил Ромыч во время очередного перерыва.

— Сэнди, когда там день икс? — повернулся я к стойке.

Сандра уже в одну каску продолжала встречаться с Палычем или ещё с кем — я не вникал. В общем, она успешно занималась организацией концерта в реале. Вернее, в реале занимались реальные люди, а Сандра систематически давала им п**дюлей, чтобы они всё делали правильно.

— Конец мая, — сказала Сандра. — Пока ориентировочно — двадцать восьмого. У нас больше месяца.

— Ответ услышал? — посмотрел я на Ромыча.

Тот побледнел.

Они вообще постоянно бледнели, как про концерт слышали. Что Ромыч, что Иствуд. Только Вивьен, как всегда, была за любой кипиш, кроме общества трезвости. Она ждала концерта с радостью. Для неё это вообще была единственная возможность позырить в реал, про который она столько слышала.

— Может, имеет смысл сначала опробовать на небольшой аудитории? — пролепетал Иствуд.