— Там же, где твоё лицо, — сказал Иствуд своим голосом. — И там же, где твой голос, — добавил он моим голосом.

Из-под шляпы на меня смотрел — я. А потом и шляпа исчезла.

— Быстрее, Ваня! — простонала девушка и выгнулась назад. — Давай, я уже почти!

— Инга?! — заорал я. — Ты охерела? Я тут, перед тобой стою!

— Да, Ваня! Да, ещё!

Я хотел достать убивающий меч из инвентаря, но меча не оказалось. И инвентаря не оказалось. Вообще ничего не оказалось. Меня не было. А передо мной трахались Инга и я. Или не я?..

***

— А-а-а-а, шлюха е**ная, убью! Вот мой член! Вот он, стоит пред тобою...

— Мёрдок!

Когда на меня вот так рявкают, я обычно останавливаю любую свою деятельность, потому что хрен его знает, вдруг правда х*йню творю.

Как в воду глядел.

Оказалось, что я, голый, стою на коленях перед сортиром и, сжав обеими руками свою мужскую гордость, показательно ею трясу.

Ночь. Только пули свистят по степи... Хотя нет, п**жу, никакие пули не свистят на самом деле. Это дыхание моё хрипит и свистит. Аж колотит всего, и здоровье с какого-то перепугу на нуле почти.

— Ух, убедила, — пробормотал я. — Не буду больше курить перед сном.

— Мёрдок... — Сандра присела рядом со мной на корточки и даже положила ладонь на пенис, чтобы успокоить. — Это уже за гранью. Тебе нужна конкретная помощь. Прекрати вы**ываться, пошли утром опять к Нику. В таком состоянии ты не то что концерт не отыграешь, ты и рейд этот свой запорешь с гарантией.

Член в ответ на поглаживания Сандры почему-то не успокаивался совершенно.

— Ладно, — сказал я. — Только сначала пошли в кусты.

— Чего?

— Романтика, говорю. Кусты. Природа.

— Мёрдок, это идиоти-и-и-изм! — завизжала Сандра, когда я закинул её на плечо и потащил в кусты.

Требовалось конкретно и быстро выпустить пар. Тогда, может, остаток ночи получится хоть как-то подремать.

Ник встретил меня как настоящий профессионал. Желание убить почти не считывалось.

— Я не уверен, что могу помочь, — процедил сквозь зубы.

— Братуха, я сам не уверен, — прижал я руку к сердцу. — Да только у меня вообще п**дец. Точка невозврата. Сандра всю плешь проела. Если так и дальше будет продолжаться — боюсь, придётся с ней расставаться, а это дикое западло, потому что я привык, и меня всё устраивает. Ты не боись, я ж тебе заплачу. И за этот раз, и за прошлый. И ещё — компенсацию за неудобства.

После этих моих слов Ник немного пригрузился. Спросил:

— Так проблема — в отношениях? Тогда надо было приходить вдвоём, это уже семейная психотерапия.

— Тьфу ты нахер! — перекрестился я. — Какая ещё «семейная»? Нет у меня никакой семьи, говорю ж тебе: менеджера трахаю. А она мне предъявляет. За всякое...

Ник озадачился ещё больше, и я воспользовался моментом. Приобнял его по-братски за шею и повёл к его любимому кабинету.

— Оно, братка, вишь, какое дело, — говорил я по пути. — Спать почти совсем перестал. Запас сил — на донышке еле плещется, и это сейчас не метафора вискаря — с вискарём как раз всё замечательно. А мне скоро в такой рейд идти, что обосраться можно от одной только мысли. А после рейда — концерт херачить. А я в таком состоянии... Это в реале можно кокса по ноздре пустить, и ничего — отработаешь, что положено. А тут...

Тут я уже лёг на кушетку и расслабился. А Ник уселся в кресло.

— Так, — сказал он с умным видом. — В прошлый раз вы рассказали мне о своём детстве. И, насколько я могу судить, в ваших воспоминаниях не было ничего такого, что могло бы вызывать кошмарные сны.

— Детство как детство, — согласился я. — Тут обосрался, там накосячил. В целом, весело.

— Но мы не затронули одной очень важной части вашей жизни. Ваших отношений с отцом.

Я громко и презрительно фыркнул:

— Какие, нахрен, отношения? Они с мамой в санатории познакомились, и с тех пор о нём ни слуху ни духу. Мне уж лет восемнадцать было, когда внезапно оказалось, что он таки был. Да весь вышел.

— Умер?

— Угу.

— Что вы почувствовали, когда узнали о смерти отца?

Я задумался.

— А чё там чувствовать-то... Ничего не почувствовал. Помер какой-то левый мужик. Ну, я, как бы, в этом возрасте уже соображал, что люди умирают.

— Но это ведь был не просто какой-то человек. Отец.

— Не, Ник, это ты х**ню какую-то несёшь. Вот ты на меня посмотри. Я же мудак и говно? Да ладно, не отвечай, знаю, что это непрофессионально. Всё равно ты так думаешь. И тут вдруг — бах! — а я твой брат родной. И чё? Ты, типа, такой: «О, Мёрдок! Да ты самый лучший человек на свете, дай я тебе х*й по-братски отсосу!»? Так, что ли? Херня это всё. Не в кино же, ёп. Родственник, не родственник — какая, к гребеням, разница? Если ты человека не знаешь — тебе на него насрать. Если знаешь... Ну, тут уже по обстоятельствам. Я вот с Мэйтатой познакомился — он мне как отец стал. Хотя ни разу не родственник и вообще обезьяна черномазая.

— Вы так говорите о своём друге? Который вам как отец?

— Так он же не пидор оскорбляющийся. Он меня и сам как хочет, так и называет. Это всё по дружбе.

— Расскажите подробнее про Мэйтату.

И я рассказал Нику про Мэйтату.

Под конец рассказа Ник даже согласился со мной выпить.

— Вам становится легче после наших сеансов? — спросил Ник.

— После этого — стало, — признался я.

— Это потому, что вы выговорились.

— Да ни**я. Я постоянно выговариваюсь, не затыкаясь. У меня просто идея появилась.