Представителя интересов Петербурга в персидском Исфахане то держали у ворот дворца падишаха по несколько часов, не предоставляя ему даже воды или подушки, чтобы сесть, то, напротив, осыпали почестями, посылая девушек, достойных быть в гареме падишаха, и обильные и разнообразные кушанья.

И у Голицына кругом шла голова: всё-таки его здесь оскорбляют или достойно принимают? Понятное дело, что персидский шах так показывает русскому послу, что не считает Россию державой, которая могла бы стать старшим партнёром для Ирана. Ибо с послом страны, которую считаешь великой, так себя не ведут.

А ещё Голицына изматывают до такой степени, чтобы все те договорённости, которые обязательно будут достигнуты между Персией и Российской империей, сыграли, скорее, в пользу Надир-шаха. Так должен устать посол, чтобы не воспротивиться худшему для себя и для России.

И вот теперь, после трёх месяцев не до конца понятных дипломатических игр, Голицын всё-таки был приглашён ко двору персидского правителя. Сделано это было неожиданно. Пришли слуги из дворца, представитель стражи шаха, и сказали, что у Голицына есть только лишь час на сборы.

Персы в какой-то мере оказались правы, считая, что русский посол будет слишком ценить встречу с Надир-шахом и не станет явно выражать недовольство той процедуре, которой должен быть перед нею подвержен.

Голицына вводили в приёмный зал, в котором на огромном троне, на постаменте — так, чтобы каждый входящий мог увидеть правителя лишь после того, как высоко задерёт голову — восседал Надир-шах.

Сергея Дмитриевича проинструктировали: если он отважится поднять голову и посмотреть на правителя, то встреча на этом сразу же закончится. Намекнули, что следующей такой встречи русскому послу придётся ждать очень, очень долго. Мол, соглашения нужны в первую очередь России, а у Персии и так в отношении Османской империи дела идут неплохо.

Если бы не жара и многие неприятные эмоции, Голицын мог бы понять, что вообще-то Ирану заключение военного союза с Россией нужно куда больше, чем это демонстрируется.

И теперь посол не то что не мог изображать приветливое выражение лица, он стоял и кусал до крови губы в немой злости. На всём роде Голицыных ещё лежал отпечаток того, что их представителя назвали шутом при дворе императрицы, чем унижали весь большой род со всеми его ответвлениями. И, если узнают, какое обращение претерпел теперь уже Сергей Дмитриевич у персидского шаха…

Нет, не должны узнать.

— Странные вы, русские, люди, — ленивым голосом, будто разговаривал почти что с пустым местом, первым, как и было положено, завёл разговор правитель Персии. — Разве может мужчина служить женщине? Больше внимания уделяйте вопросам своего престолонаследия. У меня много жён. У меня много наложниц. У меня много детей. И многие из них умрут, их, возможно, убьют, когда придёт моё время покинуть этот мир. Но государство моё не останется без мужественного правителя. Сильнейший займёт престол и поведёт дальше мою страну. Так как ты думаешь, стоит ли мне относиться к твоей стране как к сильной, если ею управляет женщина? Ваш Пётр был великим правителем…

Он сделал одними лишь пальцами такой жест, будто разводит руки — мол, и всё на том.

— Великий падишах, мы почитаем государыню свою, аки мать родную. И у неё, как у славной женщины, много сынов и внуков, которые готовы стать горой на защиту своей матери, — Голицын всё-таки смог взять себя в руки и достойно ответить.

Русский посол явился на встречу не один: сзади него были поставлены на колени некоторые члены русской делегации, а рядом ещё стоял переводчик. Если бы Голицын стал сейчас соглашаться с правителем Персии, что правление императрицы есть суть упадок России, то как бы подле государыни очень скоро не оказался ещё один шут с фамилией «Голицын».

— Что ж, я тоже уважаю свою мать. Но считаю, что без воли отца не может проходить воспитание детей. И уж тем более в пороке женском это воспитание невозможно! Ведь женщина… Она всегда порочна, и в христианстве это так же, — Надир-шах, изложив до конца свою оскорбительную мысль, сейчас лишь наблюдал за реакцией русского посла.

Наблюдал зорко и ждал, что будет дальше.

Если русский развернётся, если встанет Голицын и пойдёт прочь, то его, конечно же, силой развернут, чтобы не показывал спину падишаху, но более препятствовать послу никто не станет. Ну а на следующий день Сергею Дмитриевичу подарят один из тех камней, что были взяты Надир-шахом во время последнего похода в Индию.

Конечно же, не попросят прощения у русского посла, но намекнут на то, что следующая встреча будет более дружественной, и тогда переговоры обязательно продолжатся. И уже в более деловом и угодливом ключе — для России.

Сейчас же с произнесённой инсинуацией Надир-шах последовал советам своих вельмож. И они оказались правы: России очень сильно нужен мир и даже военный союз с Ираном. Настолько, что посол теперь унижается и молчит. Значит, скоро будет война — и это уже не секрет ни для персов, ни для османов. А при таких обстоятельствах можно выторговать еще большее.