Дело в том, что Данилов вознамерился убить Эрнста Иоганна Бирона. Вот для чего он и пробрался в гвардию, чтобы быть ближе к графу.

Именно Бирона Данилов считает самой уязвимой точкой, по которой можно ударить, чтобы отомстить за все те неурядицы, которые зацепили Антона Ивановича Данилова, когда он поддерживал Долгоруковых и был, по сути, одним из перспективных выдвиженцев Ивана Долгорукова. Уже долгое время он нёс эту тайну, этот замысел.

И вот теперь, следуя слову, данному после нашей с ним дуэли, Данилов мне всё, как на духу, рассказал. Признался и в том, что сомневается, ведь дело это каторгой пахнет или виселицей, а он не хочет подставлять своих друзей, к коим, вроде как, и меня причисляет.

Но, мало ли…

И что характерно: и Саватеев, и Смолин догадываются, что Данилов просто так не мог пойти в гвардию, но молчат, предпочитая не выдавать боевого товарища. Теперь о его преступном замысле знаю и я.

Но сейчас мы далеко от Петербурга, от Бирона и других людей, которых можно вот так огульно обвинить в своих же неурядицах. И Данилов может сослужить важную службу. А там дальше я уже посмотрю, кто это так хитро подставляет этого офицера под удар, давя ему на больное.

Ведь не сам, не сам Данилов такое придумал.

Он сам в этом не признаётся, но я уже понял, что у него есть некий куратор, который, вроде как, и не руководит, но очень тонко направляет Данилова в нужную сторону. Вопрос только, в нужную сторону для кого? А кому выгодно свержение Бирона… Неужели это Остерман держит козырь в рукаве, в виде считай что сумасшедшего, по меньшей мере, фанатично страдающего этой идеей офицера?

Но теперь и я знаю, что происходит. И понимаю, что Данилов своими выпадами может и на мне крест поставить. Интересно, что и он это понимает, и все равно туда же… Бирона убить, а лучше и еще кого-то… Может, пусть бы Остермана? Интересный ход, что Данилов своего же куратора, это если я правильно догадался, убирает.

Однако нынче дело не терпит.

— Прапорщик Саватеев, у вас под командованием оставшийся отряд. Отведите всех в Уфу. Со мной пойдёт лишь отряд Данилова и мой личный плутонг во главе с сержантом Кашиным, — поднялся я с лавки, показывая всем, что разговор на этом закончен и решение принято.

— Но как же так? Господин капитан? — сделал последнюю попытку меня уговорить Саватеев.

Я строго посмотрел на прапорщика и спешно покинул помещение, любезно предоставленное атаманом Старшиновым для военного совета моей роты. А вот все остальные офицеры остались сидеть за большим столом, способным уместить даже и сто человек.

Дело было даже не в том, что они стремились доесть остатки еды, любезно предоставленные принимающей стороной, за то, что казакам будет любезно предоставлено несколько золотых монет. Офицеры теперь сидели да думали, не могли ли показаться трусами. Ведь они уговаривали меня от смелого, пусть по-своему безрассудного поступка.

Но я не считал их трусами. Тем более, что я уже прекрасно видел офицеров и в бою, и на учениях. Да и имеется у меня жизненный опыт, чтобы рассмотреть за более чем полтора месяца общения в человеке и бриллиант, и гниль.

Нужно ускориться. Скоро зима — и все, я буду скован холодом, ветрами в степи. И где искать кочевья башкир? А пока они еще ходят по степи, и можно выследить даже по съеденной траве и кострищам, куда и когда пошла та или иная орда.

Из всего того, что я узнал о происходящем в башкирских землях, я понял три важнейших вещи, которые просто не позволят сторонам будущего конфликта договориться без решительных действий.

Первое: в Российской империи просто не знают о башкирах либо ничего, либо почти ничего. И потому слишком грубо давят на веру. Как по мне, так с ней нужно быть аккуратнее. Ведь это и быт, и образ жизни, и отношение к смерти. Никто толком даже не понимает, как они станут воевать. При этом некоторые башкирские отряды участвовали в Азовской кампании Петра Великого. Потом было уже одно восстание. Башкир считают… Ну, словно бы неумехами, слабаками. Ой, как ошибаются!

Даже в Нижнем Новгороде, в Казани и в Самаре (хоть уже и меньше) говорят о том, что башкиры — вовсе неразумные люди, что они не умеют воевать, что это просто кочевой сброд. И тут, мол, нужно только волевое решение, чтобы вся эта огромная масса людей в едином порыве согласилась на любые требования Российской империи.

Между тем, у башкир даже стали появляться огнестрельные ружья, как и отряды, способные с ними воевать. Степняки, конечно же, далеко не мастаки в линейном бою, и вряд ли вовсе такой бой используют. А вот, как лучники — они отменные воины, всадники тоже, используют порою пики, против которых, если только нет дистанционного оружия, воевать сложно. Правда, в основном всё равно пользуются саблями.

Вторая причина в том, что подданство Российской империи башкирам пока что не принесло ничего, кроме дополнительных проблем. Вступая в союз, партию или компанию, мы ждём некого профита. И они наверняка рассчитывали на то, что Россия сможет вразумить других соседей башкир, и те не будут наступать и всё больше и больше отбирать кочевья у башкир.

Абулхаир-хан, правитель Младшего жуса казахов, сделал свой «ход конём». Он прикрылся подданством Российской империи и продолжил экспансию на башкирские земли. Башкиры, соответственно, недовольны этим обстоятельством, как и почти что бездействием Российской империи. И Оренбургская экспедиция началась без переговоров с башкирскими старейшинами.